— Август не хочет, чтобы с ним что-нибудь случилось. Марцелл не увидит вблизи ни единой серьезной битвы. Вот только нам будет одиноко в школе, — прибавил он понимающим тоном.
— И в цирке. И в триклинии.
— По крайней мере, Юлия с тобой.
Она стала моим единственным утешением в те долгие месяцы до сатурналий, когда ничто не указывало на то, что солдаты вернутся в Рим. Мы бродили по праздничным рынкам в обществе Галлии и семи преторианцев, но это было совсем не то без жизнерадостной болтовни Марцелла, без его прекрасного лица.
— Когда он вернется, — проговорила Юлия, остановившись у широкого прилавка с париками, — я сделаюсь белокурой.
— Что? — усмехнулась я. — Словно какая-то блудница?
— Нет, словно Галлия! Смотри, ведь она красавица.
— Все потому, что у меня голубые глаза и бледная кожа, — пояснила та. — Ты — римлянка, тебе от природы положены черные волосы.
Девушка тут же капризно надула губы.
— Тогда как мне его удивить?
Я бросила взгляд в зеркало, висевшее над головой владельца лавки, и попыталась представить себя с золотыми локонами. Локонами, отрезанными у какой-нибудь пленной рабыни… В животе неприятно заныло. «Да ведь Марцелл не ко мне вернется, а к Юлии, — строго напомнила я себе. — Если вернется». Однако не удержалась от легкого злорадства: уж мне-то не нужен парик, чтобы удивить Марцелла. Театр уже начали возводить возле портика Октавии. Перебирая различные варианты, я предложила Витрувию сделать что-нибудь в духе Большого цирка: три яруса арок, облицованных белым травертином, а сверху — колонны коринфского типа. Наставник позволил мне нарисовать все мозаики, все важные фризы внутри… Бездумно взяв в руки какую-то статуэтку, я улыбнулась.
— Как? Ты уже думаешь поклоняться римским богам?
Я опустила глаза, увидела, что держу изваяние Марса, и быстро поставила его на место.
— Еще чего!
Юлия рассмеялась.
— Похож на Агриппу, правда?
Круглое мраморное лицо и коротко стриженные волосы, в самом деле придавали определенное сходство.
— Он удивительно предан твоему отцу, — заметила я. — За все время отсутствия ни разу не подвел его в Сенате.
— Агриппа жизнь отдаст за Августа. Его старший брат выбрал не ту сторону, сражаясь против Юлия Цезаря. Только вообрази, он сражался вместе с Катоном, а после его поражения угодил в плен. Мой папа вмешался и спас ему жизнь, так что Агриппа считает себя навеки в долгу, — пояснила Юлия. — Порой он заглядывает на нашу виллу, просто чтобы проведать меня и Друза. За нами присматривают преторианские стражники, однако он все равно приходит. — Девушка понизила голос. — Агриппа не предал меня даже после той ночи в цирке!
Я замерла.
— Какой еще ночи?
— Ну той, когда папа обыскивал спальню Марцелла, решив, что он — Красный Орел! Агриппа застал нас в съемной комнатке неподалеку от притона и даже ни словом отцу не обмолвился.
Что-то стеснило мне грудь, перекрыв дыхание.
— Значит, это с тобой он встречался, когда ускользал по ночам?
Юлия глупо хихикнула.
— Разве брат тебе не рассказал?
— Нет!
— Похоже, вам надо чаще общаться.
Вернувшись на Палатин, я ворвалась в комнату, напугав Александра с Луцием, повторяющих вместе какой-то урок.
— В чем дело? — спросил мой брат. — Что-то не то купила?
— Ты меня обманул!
Александр поровнее сел на кушетке и развернул новый свиток.
— Насчет чего?
— Почему не сказал, что Марцелл и Юлия тайно встречаются?
— Я сам только что узнал! Юлия проболталась пару недель назад…
— Недель? — взвизгнула я. — И когда же ты собирался меня просветить?
— Он выжидал подходящую минуту, — вмешался Луций.
Я сверкнула глазами.
— Ты тоже знал? Мой брат рассказал тебе, а с родной сестрой-близнецом даже не поделился?
— Зря ты все так воспринимаешь, — сказал Александр.
— А как я должна воспринимать?
Он перешел через комнату и закрыл дверь.
— Да, они встречались. Я знал: ты расстроишься, и не хотел тебя огорчать.
— Разумеется! — с жаром воскликнула я. — Лучше мне было услышать об этом на Форуме, во время покупок!
Тут меня вдруг осенило.
— Значит, Марцелл — не Красный Орел?
— Не торопись с выводами, — предостерег Александр. — Разве ты не заметила? С тех самых пор, как он уехал, в городе не появилось ни одного воззвания.
