"Мне доверили самолет, подаренный вами фронту. Большое спасибо вам! На нем я совершил 110 ночных боевых вылетов, сбросил на головы гитлеровцев 25000 килограммов бомб и более 100000 листовок". Свое письмо командир экипажа "Пионера Татарии" закончил обращением к детям республики: "Здесь, на фронте, мы воюем за ваше счастье, дорогие ребята. Учитесь, родные, на "отлично". Крепите узы интернациональной дружбы. Пишите нам письма, мы с радостью их читаем".
Много боевых вылетов ночью на самолете "Пионер Татарии" совершил отважный экипаж. И счастье, боевая удача неизменно сопутствовали Мосякину и Шаховцову. Но однажды...
Первая эскадрилья получила боевое задание нанести удар по скоплению живой силы и техники противника на железнодорожной станции Никитинка и в населенном пункте Васильевском. Мосякин и Шаховцов, выйдя на цель одними из первых, удачно отбомбились и начали охоту за артиллерийскими и минометными батареями, которые обстреливали нашу пехоту.
Гитлеровские зенитчики вели интенсивный заградительный огонь. Один снаряд попал в самолет. Многие экипажи первой эскадрильи видели, как Мосякин и Шаховцов боролись с огнем, держа курс на север, к линии фронта. Но помочь ничем не могли. На высоте около ста метров пылающий факел взорвался. Так погиб экипаж самолета "Пионер Татарии".
Один самолет с надписью на борту "Пионер Татарии" сгорел. Но вскоре комсомольцы Казани прислали в полк второй точно такой же самолет, с точно такой же дарственной надписью. Он был вручен комсомольцам Ивану Карпушкину и Михаилу Морозову - экипажу второй эскадрильи. Перед строем полка Карпушкин сказал:
- Будем бить фашистов беспощадно, так же, как их бил экипаж Мосякина!
И началась у "Пионера Татарии" вторая боевая жизнь. Короткая, но такая же яркая, как и первая.
Хорошо летали Иван .и Михаил. Они поднимались в воздух, одержимые особенной страстью - быть в самом пекле боя. Придут на цель - зенитки хлещут по ним, а они знай себе не спеша выбирают объект бомбежки, чтобы как можно больше фашистов поразить.
Другие после таких переделок, как правило, привозили много пробоин. А Карпушкин с Морозовым - только одиночные.
- Вы, наверно, какой-то секрет знаете? - спрашивали друзья.
- Да какой там секрет, просто меня бабка в детстве заговорила, отшучивался обычно Иван.
В одну из ночей экипаж самолета "Пионер Татарии" вместе с другими поднялся в звенящую от мороза ночь, чтобы разбомбить немецкий бронепоезд на железнодорожном перегоне Оленине - Нелидово.
Погода внезапно стала портиться. Сплошная облачность, сильный ветер могли помешать выполнению задания. Но все экипажи пробились сквозь облака и нашли цель. Осталось преодолеть еще одну преграду - плотный зенитный огонь противника.
"Пионер Татарии" смело пошел на сближение с разрывами снарядов, маневрируя по высоте и по курсу. Так экипажу всегда удавалось незамеченным подойти к противнику и точно отбомбиться.
Но на этот раз не удалось.
Горящий самолет в пасмурной предрассветной мгле видели боевые друзья Ивана и Михаила - летчики второй эскадрильи, подходившие в это время к цели.
- Кто-то из наших, - сказал в переговорное устройство Сергей Кудрявцев, показывая своему командиру Михаилу Герди на шлейф дыма, прочертивший белесоватое небо.
Яркая вспышка взрыва.
- Прощайте, ребята, - проглотив комок в горле, выговорил Герди.
Штурман Сергей Кудрявцев сделал на полетной карте отметку близ деревни Подорваново.
Никто из нас тогда и предположить не мог, что Иван Карпушкип и Михаил Морозов не погибли при взрыве самолета, что они остались живы. Об этом станет известно только через 25 лет.
Летчик попытался сбить пламя скольжением. Убрал газ до малого и положил самолет на крыло. Но погасить огонь не удалось. И здесь Карпушкин увидел заснеженную поляну.
- Иду на посадку! - крикнул он штурману- - Как только самолет коснется снега - выпрыгивай из кабины! Я - за тобой!
Иван каким-то чудом посадил горящую машину на поляну близ проселочной дороги. Самолет еще подскакивал на пробеге, когда Морозов выпрыгнул из кабины на крыло и с него кубарем скатился в снег. То же самое сделал и Карпушкин. А в следующее мгновение самолет взорвался.
