— Я не сплю, — шептала я, — не сплю, не сплю, не сплю!
Не сплю…
* * *
На улице шел дождь. Капли барабанили по стеклу за тюлевыми занавесками, что мама повесила у меня в комнате, когда мне было шесть.
Она тормошила меня за плечо.
— Ма-ам, ну еще минуточку! — простонала я, переворачиваясь на другой бок.
В ответ она сорвала с меня одеяло.
— Пошли уж, фанатка!
Я широко раскрыла глаза. Фанатка. Похоже, я все-таки уснула у Майка на диване.
Я рывком села. Майк стоял надо мной в халате и тормошил меня чем-то вроде посоха. Я схватила телефон. Три утра. Уф! Пока не опаздываем.
— Завтракать будешь? — спросил меня Майк, все еще тыча в меня посохом, будто старуха острым зонтом.
— Я… — Я протерла глаза. Больше всего мне сейчас хотелось свернуться калачиком и вернуться в постель к Адаму. Ну, или просто в постель. Майк зажег свет, и я украдкой на него взглянула. Смотрелся он сказочно. Будто только что с курорта. Я краем глаза глянула на себя в зеркало.
Ну и страшилище.
Тушь потекла. Волосы после нашей с Адамом эскапады, моей беготни по манхэттенским улицам и ночи на кожаном диване приобрели дивный вид невероятно запутанного птичьего гнезда. Блузка тоже знавала лучшие времена. А сейчас на ней к тому же не хватало пуговиц.
Мечты Бекки Фуллер о славе остались вместе с оторванными пуговицами на диване Майка Помероя.
— Я иду готовить завтрак. — Он исчез на кухне.
Притащившись за ним, я смотрела, как он разбивает яйца в миску.
— Ты хоть когда-нибудь яйцо настоящее видела? — Майк сунул мне яйцо под нос. Я устало моргнула. — Это из-под нормальной курицы, которая бегает по двору на ферме в Мериленде. Мне их раз в неделю привозят.
— Значит, нью-йоркские куры тебе не угодили? — уточнила я.
Майк начал сбивать омлет.
— Нам пора, — сказала я.
Но он меня не слушал.
— Вся прелесть фриттаты в том, что туда можно добавить что угодно. Все, что есть под рукой.
Он бодро полез в холодильник. Он был в таком отличном настроении, можно подумать, что он провел ночь с женщиной. У меня же был испорченный романтический вечер, и безоблачным настроением я похвастать не могла.
— Хватит, — повторила я попытку. — Иди одеваться.
— Хочешь, чтобы я с голоду помер? — Он вытащил из холодильника свежих лисичек, лук-шалот, помидоры.
Если уж совсем по правде, выглядело все аппетитно. Но мне было не до эстетских завтраков. Мне бы сейчас двойной эспрессо и ведущего в студии моей программы. Немедленно.
— Мне надо быть в форме. Ведь я появлюсь на экране перед… сколько у нас там зрителей? Шестеро?
Он начал нарезать овощи.
— Восемь, не меньше, — зевнула я.
— Тебе понравится, обещаю! — Майк стал разогревать сковороду на плите.
— Майк, — не могла удержаться я, — поехали, а?
Чтобы отправить его поскорее одеваться и бриться, я пообещала следить за фриттатой, пока она доходила в духовке. Из теплой духовки доносился дразнящий аромат слегка обжаренного шалота и грибов, но я не поддавалась соблазну. Фриттаты вполне хватило бы на двоих, но я не хотела идти у него на поводу. В студии есть пончики. А Майк просто хочет довести меня до инфаркта.
У меня было пять минут на то, чтобы хоть как-то привести себя в порядок. Я почистила зубы щеткой Майка Помероя, умылась мылом Майка Помероя и стащила одну из рубашек Майка Помероя.
Вернувшись на кухню, я обнаружила, что Майк сидит перед полной тарелкой.
— Ты что, еще не поел?
Он провел пальцем над тарелкой.
— Она еще горячая. А многие даже не знают, что фриттату надо есть, когда она остынет до комнатной температуры. Это обеденное блюдо, и придумали его в Италии.
Я изо всех сил хлопнула ладонью по барной стойке.
— Знаешь что, Майк! Мне плевать на твой гурманский завтрак. Мы опаздываем. Поехали!
И я потащила великого Майка Помероя — а он кричал, пинался и пытался откусить кусочек от остывшей до комнатной температуры фриттаты — на его первый эфир в «Добром утре». На планерку мы опоздали, и когда вошли, все взгляды были обращены к нам. Майк выглядел безупречно. Я же будто побывала в эпицентре торнадо.
Ленни внимательно меня оглядел.
— Ты где была?
— Долго рассказывать. — Я уселась с ним рядом и попыталась хоть немного пригладить волосы.
