1. Лето. Бальштадт
– Посмотри на этих двух стариков, – сказала Лида, отодвигая от себя блюдце с десертом. – Тебе не кажется, что они отвратительны: оба лысые, как будто родились без волос, ссохшиеся какие-то, отполированные и вместе с тем неестественно жизнерадостные, точно высасывают все соки из окружающих, вот из этих двух проституток, которые вместе с ними. По-моему, это ужасно!
Блоссоп посмотрел в угол зала, откуда доносился серебряный женский смех, иногда прерываемый старческими сиплыми репликами.
– У нас их не называют проститутками, – сдержанно сказал он. – Проститутка – это на улице или в соответствующем заведении. То, что можно получить без проблем, по определенным расценкам. А общественный статус у этих женщин намного выше. Их у нас, как правило, называют приятельницами. Познакомьтесь, это моя приятельница Маргрет. Очень приятно, Маргрет. Чем занимаетесь? Ты не ляпни, пожалуйста, насчет проституток. Может получиться скандал.
Он изящно промокнул сухие твердые губы, быстро скомкал салфеточку, бросил ее на тарелку. Тотчас сбоку от столика вырос черно-белый официант и как будто из другого пространства извлек чашечки с кофе.
Лида проглотила кусочек сухого печенья.
– Значит, я по этой классификации – твоя приятельница?
– Не совсем, – смакуя первый глоток, сказал Блоссоп. Поднял крошечный узкий бокал, наполненный светлым крамматом, и задумчиво повертел его перед глазами. – Нет, все-таки не сочетается… – пояснил, окатывая Лиду сверкающим темным взглядом: – Поскольку ты от меня финансово не зависишь и поскольку у нас нет договоренности об оплате услуг, то мы оба имеем так называемый статус друга. Познакомьтесь, это мой друг мистер Блоссоп. Очень приятно, мистер Блоссоп. Чем занимаетесь?..
Лида вздохнула.
– Мне этого никогда не усвоить. Столько разных нюансов и столько оттенков в зависимости от положения человека. Надо, видимо, здесь родиться, чтоб понять это.
Блоссоп пожал плечами.
– Во-первых, ты тут бываешь. И вероятно, будешь еще приезжать время от времени. А во-вторых, это наука бездельников. Научиться ей можно. Главное – не напрягаться.
– Не напрягаться?
– Не лезть из кожи.
Лида вытянула из пачки тонкую женскую сигарету, и перед ней тут же возник пляшущий язычок огня. Она еле удержалась, чтобы не поблагодарить сразу же исчезнувшего официанта. Затянулась и выпустила синий клуб дыма.
– Все-таки, Блосс, ты здорово говоришь по-русски. Иногда я даже забываю, что ты иностранец. Никакого акцента, нормальная русская речь. И все равно, со стариками – ужасно. Когда представишь, что такой лысый, холодный тебя обнимает – такой жилистый весь, наверное с выпирающими суставами. Вот уж ни за что бы не согласилась. Ни за какие деньги…
– Это потому что у тебя деньги есть. А вообще-то не такие уж они и противные. И не так уж много хотят, если говорить откровенно. – Блоссоп снова промокнул губы салфеткой. – В конце концов, черт с ними. Поговорим лучше о нас. Ты когда улетаешь, утром?
– Около десяти.
– Ну тогда у нас есть еще целый вечер. Я надеюсь, сегодня ты не обременена никакими обязанностями?
– Сегодня – нет, – ответила Лида.
– Протоколы, согласование сроков, переговоры с партнерами?
– Все позади.
Она слегка потянулась.
– Чудненько, – сказал Блоссоп. – В «Павильоне» сегодня концерт струнной музыки. Разумеется, не натуральные струнные – электроника. Но звучание, судя по отзывам, в общем недурственное. А потом, если хочешь, ночные катания…
Он замолчал.
Тощий, стянутый джинсами человек с волосами до плеч наклонился, опираясь о столик, и как будто с неожиданным удивлением обозрел сначала окаменевшего Блоссопа, а потом – так же – Лиду, которой стало неловко.
– Привет, Блоссоп, – насмешливо сказал он. – Рад тебя видеть. Давно в наших краях? А ты нисколько не изменился: заманиваешь, и вроде бы небезуспешно.
Его черные пристальные глаза приводили Лиду в смущение. Слишком уж бесцеремонно он ее изучал.
Блоссоп опомнился.
– Привет, Марко, – сказал он. – Ты, как всегда, вовремя. Познакомься, это мой друг мисс Топпер.
– Очень приятно, мисс Топпер.
– Мне – тоже…
Марко тряхнул головой.
