– Что вы здесь делаете, мадам? Вы, благодарение богу, и молоды, и красивы. И вам надлежало бы быть совсем с другими людьми. Зачем вам мир стариков? Неужели вам интересны мощи, прикидывающиеся живыми?
Блоссоп недовольно сказал:
– Старые песни, Марко. Дескать, цивилизация вырождается, жизнь бессмысленна, необходимо решительное обновление. Это говорили еще коммунисты…
– А я коммунист, – кивнул Марко. – Каждый честный человек сейчас должен быть коммунистом.
– Ну вот еще! – Лида вздрогнула.
Блоссоп тут же положил свою ладонь на ее.
– Не пугай моих друзей, Марко. Лучше закажи себе что-нибудь соответствующее. Можешь передать Карлу, чтобы записал – на меня…
Марко ответил – пародируя искреннюю растроганность:
– Старый, щедрый, великодушный Блоссоп. Как заботится он о своих приятелях! Кстати, Блоссоп, а ты видел, какая сегодня луна?
Лида вдруг ощутила, что пальцы, накрывающие ее ладонь, резко дернулись. Наступила тяжелая пауза.
А затем Блоссоп сказал:
– Обязательно тебе требуется все испортить…
Вид у него был расстроенный.
Тогда Марко демонически захохотал и, не обращая внимания, что на него оборачиваются, отошел к длинной стойке, за которой к нему согнулась вылощенная фигура бармена. Лида видела, как они объясняются, поглядывая в их сторону.
– Кто это?
– Литератор, – ответил Блоссоп. – Знаменитость в масштабах города. Почему-то считается, что люди искусства могут безнаказанно оскорблять всех остальных. Это как бы их привилегия, правило хорошего тона…
– Он тебя огорчил?
– Нисколько… – Блоссоп отодвинул от себя недопитый кофе. – Просто неприятно, когда к тебе относятся с явным высокомерием. И особенно если для этого нет никаких оснований.
Он выпустил Лидину руку.
– Впрочем, не стоит. Посмотри, вот это – греческий миллиардер Николантис. Ты, наверное, читала о нем. Ему, кажется, принадлежит половина всего торгового флота.
Сухощавый, надменный, высокий, подтянутый человек энергичной походкой пересек помещение ресторана и, остановившись у столика, по-видимому подготовленного для него, уважительно наклонил седую продолговатую голову.
Блоссоп кивнул в ответ.
– Представлять вас друг другу не буду. Он расстался с любовницей и сейчас подыскивает замену.
– А ты боишься меня потерять?
– Конечно, – ответил Блоссоп.
– Так я тебе нравлюсь?
– Не сомневайся…
Лида мягко вздохнула и затянулась дымящейся сигаретой.
Эпизод с литератором забывался.
– Всех-то ты знаешь, – томно сказала она.
Лида лежала в ванной, пахнущей сосновым экстрактом и, расслабившись от горячей воды, размышляла о том, какая она все же счастливая. Первый раз за границей, и все складывается пока на редкость удачно. Тьфу-тьфу-тьфу, разумеется, чтобы не сглазить. А ведь страхов, страхов-то сколько было! И как сложатся отношения с зарубежными поставщиками: не нагреют ли, не воспользуются ли ее некоторой неопытностью. И как будет она там одна: совершенно чужая страна, незнакомые правила поведения. И как станет она объясняться на своем не опробованном английском. Это все же вам не дикторы «Би-би-си». Иностранцы – как будто с кашей во рту, бу-бу-бу, ни одного знакомого слова. И ведь чуть было именно так и не вышло. Она вспомнила свою первую удушающую немоту, когда, только что прилетев, попыталась объясниться в гостинице. И дежурные фразы вроде бы зазубрила, и прорепетировала ответы, которые могла получить, кажется, предусмотрела решительно все, а вот стоило вежливому портье промурлыкать невнятное предложение сквозь улыбку – и домашние заготовки немедленно вылетели из головы. Заблеяла в ответ, как овца, отбившаяся от стада. Отупение, ужас, столбняк, хорошо, что никто не видел. Тем не менее как-то все обошлось – успокоилась, показала что-то на пальцах, что-то и без всякого перевода было понятно – закрутилось, начало цепляться одно за другое, раз – и выскочила связная живая картинка. И партнеры оказались приветливыми, порядочными людьми: документы она подписала согласно намеченным разработкам. И чужая страна через пару дней уже выглядела как какая-нибудь заезженная Прибалтика. И отличия быта, как выяснилось, не обременяли: что там быт, не так уж сильно и отличается. А английский ее оказался и вовсе на высоте. Было даже приятно смотреть, как скучал без работы заказанный переводчик. Дважды сунулся было со своими поправками, а потом благодарно отстранился, затих, иногда лишь подсказывал что-нибудь из сленговых оборотов. Впрочем, переводчик после обеда куда-то исчез. А сама она к концу первого дня даже как-то забыла, что говорит по-английски. Вероятно, созрели плоды напряженных занятий: два часа ежедневно, три цикла разговорного языка. Непонятно, как она это все выдержала. Зато и результат налицо. Если вкалывать, то результат всегда проявляется.
