– У меня нет детей, – сухо сказала Лола, – и если тебе интересно, то мужа тоже нету. Был один человек… но сейчас мы расстались.
– Он тебя бросил? – уточнила Жанна.
– Ну… можно и так сказать… – Снова Лолин голос очень удачно дрогнул.
Опять в крошечной гримуборной установилось долгое молчание. Жанна сосредоточенно занималась своим лицом, а Лола уставилась на облезлое страусовое боа, валявшееся на стуле, и прикидывала, как будет выглядеть Жанка, если она, Лола, заставит ее съесть пыльные перья. Разумеется, это будет только в том случае, если Жанка сейчас отправит ее вон, отказавшись помочь с работой.
– Жанночка, помоги, пожалуйста! – жалобно попросила Лола. – Мне сейчас так плохо!
Лола заглянула в зеркало и увидела в Жанкиных глазах такое откровенное злорадство, что невольно поежилась. Это же надо быть такой злопамятной! И главное, Лола не припомнит никаких особенных издевательств со стороны однокурсников, ну, конечно, посмеивались тихонько, подкалывали Жанку, так на то и студенты, чтобы острить! И она тогда вроде не обижалась, а может, просто виду не показывала? Но за себя саму Лола могла ручаться, никогда она Жанке гадостей не говорила и не делала.
Она вздохнула и решила, если Жанка сейчас откажет, просто придушить ее этим боа, так быстрее будет.
И тут в дверь постучали.
– Жанночка, к вам можно? – всунулся режиссер. – Я вот тут хотел…
– Познакомьтесь, Виталий Сергеевич, это моя бывшая сокурсница Ольга Чижова. Она вполне могла бы взять роли Никитиной, хотя бы пока та не оправится от перелома.
– Но, – режиссер отступил и едва не скрылся за дверью, – вы же знаете, что уже утвердили Торопову и Семенчук, больше вакансий нет!
– Но, Виталий Сергеевич, вы же сами говорили, что Торопова и Семенчук полнейшие бездарности, топают на сцене как слоны и ни одну реплику правильно подать не в состоянии!
«Клюнуло! – приободрилась Лола. – Жанка решила настоять на своем и заставить этого типа меня взять! Хочет и дальше злорадствовать, нравится ей это…»
Она постеснялась улыбнуться режиссеру и только посмотрела на него очень выразительно и проникновенно.
Что-что, а понравиться с первого взгляда Лола умела. Во всяком случае, мужчине. А скорее всего директорские племянницы и впрямь как актрисы никуда не годились.
– Хорошо, – сказал режиссер, – идите на репетицию. Посмотрю вас на сцене, а потом решу.
– Дорогая! – сказала Лола, почти не кривя душой. – Я так тебе благодарна!
Сегодня репетировали «Пир во время чумы». Лола уже знала, что к пушкинской дате театр готовит большой спектакль «Маленькие трагедии», куда войдут и «Каменный гость», и «Моцарт и Сальери», и «Сцены из рыцарских времен», и еще много всего из отрывков и ранних произведений Пушкина.
«Пир во время чумы» – небольшой отрывок, там две женские роли и текста совсем немного. Репетировали пока без костюмов, и тетя Глаша выдала Лоле узкие черные джинсы из своих запасов. Она если и удивилась, встретив Лолу в театре, то ничем этого не показала, помня, должно быть, о ценном подарке, что сделала ей Лола, или просто по доброте душевной.
Ни на минуту не забывая о главном своем задании, Лола искала глазами осветителя Николая. Судя по откликам, он находился наверху, у прожекторов. Режиссер пришел из дирекции злой, видно, поругался из-за Лолы, он рявкнул на актеров, и репетиция началась.
Жанка капризничала, но, по наблюдению Лолы, капризы и хамство были обычными, что называется, плановыми, так что никто не обращал на них особенного внимания. Даже замотанная Лена Потехина не реагировала на крики и оскорбления. В театре она работала за троих – была и реквизитором, и подправляла грим, и даже двигала мебель и перемещала декорации. И все это быстро и расторопно, не тратя лишнего времени и не вступая в пререкания. Лола всегда уважала людей, которые умеют хорошо выполнять свое дело.
Очутившись на сцене, Лола ненадолго дала себе волю. Уж очень приятно было снова окунуться в театральную жизнь, она так долго была этого лишена. Ей поручили роль Луизы – всего шестнадцать строк текста, да надо еще упасть в обморок, а потом очнуться и слабым голосом сказать два слова. У Жанны в роли Мери текста было ненамного больше, зато была песня. И она пела – унылую шотландскую песню, нарочно утрируя и растягивая слова.
