Раз такой мужик сказал, что завтра он сможет стоять на ногах, значит, так тому и быть.
— Хроники спят? — спросил меня Глеб вполголоса.
— Спят, — ответил я.
Егор весело приподнял брови.
— Хроники?
— Понимаешь, у нас тут гостит пара студентов, — объяснил я. — Обстоятельства потребовали.
И я коротко рассказал гостю все, что мы с Глебом уже знали.
Егор слушал внимательно, не перебивая. Узнав про блокпост на дороге, слегка дернул уголком рта, но мне показалось, что он не столько огорчился, сколько обрадовался усложнившейся задаче.
— Так что, как вывезти тебя в город я пока не знаю, — закончил я рассказ.
— Тебя зовут Антон? — неожиданно спросил гость.
Я молча хлопнул себя по лбу.
— Прости. В этой суматохе как-то не до представлений. Я Антон, а это Глеб.
— Мне очень приятно, — сказал Егор, по очереди осмотрев нас обоих.
— Нам тоже, — ответил я несколько натянуто.
Егор посмотрел на меня проницательными глазами и усмехнулся.
— Не переживай, — сказал он. — Я не бандит. То есть бандит, конечно, но вполне легальный.
Мы с Глебом молча переглянулись. Похоже, гость обладал неприятной способностью читать чужие мысли. Но все равно его ответ меня немного успокоил.
— Даже если бы ты был бандитом, — начал я, — то я бы тебя все равно не выдал. Сначала поправься, а потом поступай, как считаешь нужным.
Егор снова обнажил белые зубы в беззвучном зловещем смехе.
— Гуманист! — сказал он, отсмеявшись. — Впрочем, все равно спасибо.
— Не за что.
— Есть за что, — не согласился гость. — Я что хочу вам сказать, ребята… Я добра не забываю. С этого дня я у вас в долгу. А долги я честно отдаю. С процентами.
Мы с Глебом снова переглянулись. Глеб незаметно пожал плечами, и я понял это жест: «Слова, слова, слова»…
— Время покажет, — спокойно завершил тему Егор.
— Это все ерунда… То есть, спасибо, конечно, — спохватился я. — Но меня сейчас волнует только одно: как тебя отсюда вывезти?
— Вывезти меня можно элементарно, — рассеянно ответил Егор. — Вопрос в том, как сделать, чтобы ты остался в стороне…
Он закрыл глаза и минуту лежал молча. Потом повернул голову к нам и договорил:
— Этот вопрос я сейчас обдумаю. А вы идите спать. Стакан с водой возле меня поставьте и идите.
Мы с Глебом снова переглянулись.
«Ничего себе, госпитализированный», — прочел я в насмешливом и уважительном взгляде приятеля.
— Ты еще всеми нами покомандуешь, — проворчал я, вспомнив реплику Жеглова из знаменитого фильма.
— Покомандую, — согласился Егор. — Идите, ребята. Мне отдохнуть нужно. Все, что можно было сделать, вы сделали.
— Есть не хочешь? — спросил я.
Егор чуть качнул головой.
— Мобильник здесь оставь, — попросил он.
— Сейчас принесу.
Я вернулся в дом, нашел в кармане джинсов маленький плоский аппарат и принес его в подвал.
— Кладу справа от тебя, — проинформировал я.
Егор не ответил. Его глаза были закрыты, брови сосредоточенно сведены. Мы с Глебом еще немного потоптались на месте и потихоньку вышли во двор.
— Железный малый, — шепнул приятель, прикрывая дверь.
— Не говори, — согласился я тоже шепотом.
— Я почему-то не сомневаюсь, что он завтра поднимется на ноги, — начал Глеб и вдруг остановился с открытым ртом. Одновременно с ним замер и я, с тревогой вглядываясь в лицо друга.
— Ты чего?
— Вспомнил! — сказал Глеб страшным голосом и хлопнул себя по лбу.
— Что? — испугался я.
— Георгий-победоносец!
Я протянул руку и пощупал Глебкин лоб. Он стряхнул мою ладонь резким досадливым движением.
— Прекрати, идиот! Я вспомнил, кто он такой!
Глеб кивнул в сторону двери.
— Ну, ну! — заторопил я.
— Винодельни, — коротко сказал Глеб.
Я минуту постоял на месте, потом повторил жест приятеля и тоже хлопнул себя по лбу. Ну, конечно!
Месяц назад все средства информации Города взахлеб рассказывали об известном, богатом, удачливом, обаятельном, щедром предпринимателе Георгии… забыл фамилию. Ему принадлежали лучшие виноградники в нескольких бывших республиках Союза и несколько крупных винодельческих заводов. В Город он приехал для переговоров о покупке торговой марки «Мажестик», которой собирался вернуть былую славу и мировое признание. Его лицо долго не сходило с первых полос местных газет, а потом как-то незаметно растворилось. Как и всякое упоминание о нем.
