— Не дрейфь! — подбодрил меня приятель. — Отчего-то мне кажется, что твой… гость чрезвычайно настырно цепляется за эту несовершенную жизнь.
— Отчего-то мне тоже так кажется, — согласился я.
Глеб усмехнулся.
— Знаешь, во время практики я почти безошибочно мог определить, кто из пациентов загнется, а кто выживет. Причем, загибались иногда люди, которые были больны не так тяжело, как те, кто выживал. Все дело в характере.
Он помолчал и добавил:
— А характера твоему… гостю явно не занимать.
Повернулся к незнакомцу, несколько минут, не отрываясь, смотрел на него.
— Где-то я его видел, — сказал Глеб задумчиво.
— Ага. На стенде «Их разыскивает милиция», — мрачно предположил я.
— Нет, — отказался Глеб. — Я такие глупости не читаю. Чего зря время терять? Я видел его лицо в прессе, но не помню где…
Он сморщился от напряжения, потом выдохнул воздух и покачал головой.
— Нет. Не помню.
Посмотрел на меня и спросил:
— Что ты с ним делать собираешься?
Я только вздохнул.
— В город его сейчас не вывезешь, — продолжал рассуждать Глеб. — Машины проверяют явно не просто так.
— Что посоветуешь? — спросил я мрачно.
Глеб пожал плечами.
— Дождемся, пока он в себя не придет.
— Думаешь, от этого что-то изменится?
— Будем надеяться, — ответил Глеб философски.
Мы вышли из подвала. Сели на скамейку под яблоней, закурили. Вообще-то я не курю, но сейчас был настолько издерган, что нуждался в этом символическом снятии стресса.
— Рассказывай, — потребовал Глеб, когда мы выкурили по одной сигаре.
И я рассказал.
Глеб слушал меня внимательно, не перебивая. А когда я закончил, тихонько протянул:
— Да-а-а…
— Вляпался, — перевел я.
Глеб сочувственно кивнул:
— Я понимаю.
— С гостями ты хорошо придумал, — одобрил Глеб. — Они сюда точно не сунутся, если будут уверены, что хозяин не один. Шум им сейчас совершенно ни к чему.
— Ну, хорошо, — сказал я. — На два дня безопасность обеспечена. А что потом?
Глеб задумчиво выпятил нижнюю губу.
— Одному тебе здесь оставаться нельзя, — сказал он после минутного размышления.
— Нежелательно, — согласился я. — Видел бы ты, как этот Сеня смотрел на дом! Просто рыскал рентгеновским взглядом!
Глеб тихо засмеялся. Я обиделся.
— Смейся, смейся… Тебе легко смеяться…
— Тошка, ты же знаешь, я тебя не брошу, — сказал Глеб рассудительно. — Так что можешь расслабиться. Уедем вместе или не уедем вообще.
Я поперхнулся.
— А экзамены?
— Заболею, — ответил Глеб спокойно, и даже зевнул. — С больничными проблем нет.
Я неуверенно фыркнул.
— Меня не это волнует, — продолжал приятель. — Ты мне вот что скажи: милицию вызывать будем?
Я подумал и отрицательно потряс головой:
— Не будем.
— Так я и думал, — пробормотал Глеб вполголоса. Посмотрел на меня и спросил:
— А если твой… гость из тех?.. Ну, из тех, кто сейчас машины обыскивает?
Я пожал плечами.
— Вполне возможно. Но он ранен. Понимаешь?
Глеб, не отвечая, смотрел мне в глаза.
— Я не могу отдать его сейчас, — сделал я новую неуклюжую попытку все объяснить. — Не могу отдать раненого. Пускай поправится, а потом…
Я махнул рукой.
— А потом делает, что угодно. Пускай хоть перестреляют друг друга.
Глеб молчал.
— Ответь! — попросил я.
Приятель вздохнул и сказал:
— Я тебя понимаю.
— Правда? — обрадовался я.
— Правда, правда… И потом, совсем ни к чему тебе вмешиваться в бандитские разборки. Незачем этим тупорылым знать, что ты у себя прячешь их клиента.
Я согласно кивнул.
— Я тоже так думаю.
— Вот и славно, трам-пам-пам, — подвел итог Глеб.
Встал со скамейки, потянулся и сказал:
— Дождемся, пока он очнется. Может, и придумывать ничего не придется. Сам все придумает.
— Думаешь? — спросил я безнадежно.
— А то! В конце концов, речь идет о его жизни! — веско напомнил приятель.
Я покивал.
— Ладно, все. Слушай, жрать хочу до безумия, — перевел стрелки Глеб. — Пошли к двоечникам. Они наверняка что-то приготовили.
— Что ж, изо рта, что ли, у них вырывать? — возразил я совестливо.
— Зачем изо рта? — удивился Глеб. — Они себе еще приготовят!
Лукаво посмотрел на меня и добавил:
— Потом. После нас.
Я фыркнул.
— Ну, ты и сволочь.
— Я не сволочь, — назидательно сказал приятель. — Я воспитываю молодых в духе почтения к старшим. Понял?
