Погода прекрасно подходила для благотворительной ярмарки, день был солнечный. Все обещало хорошую торговлю. Активисты фонда усердно поработали, и Софи старалась изо всех сил быть веселой, но, пока она готовила прилавки, поглядывая, не выбежала ли Джейд из зала, ее мысли то и дело возвращались к Грегори Уоллесу.
Она позволила ему поцеловать себя. И что еще хуже, ей это понравилось. Ее тело, замороженное на годы, предало ее. Две минуты безумного физического удовольствия лишили ее сна на целую ночь.
С другой стороны, спорила Софи сама с собой, простой поцелуй не может стать трагедией. Было бы неестественно, если бы она прожила всю дальнейшую жизнь, прячась от противоположного пола. Грегори Уоллес оказал ей услугу, разбудил ее, но он – не правильный человек. Такого мужчину можно целовать и быть в безопасности, зная, что из этого ничего не выйдет.
На пять минут спор с самой собой ее успокаивал, затем неловкость и беспокойство возвращались. Софи вспоминала свои чувства в тот момент, когда ее коснулись губы Грегори, и была близка к панике.
Она пыталась вспомнить, как это было с Аланом. Что она чувствовала к нему? Было ли это любовью? Его упорство помогло ему завоевать ее, но вся их жизнь проходила на публике. Был ли между ними хоть один момент настоящей близости? Смеялись ли они вместе? Шутили ли? Из глубины подсознания рождалась уверенность в том, что она просто смирилась и, выйдя за Алана замуж, словно заключила пакт, который, как она думала, не мог быть расторгнут.
Софи закончила оформление своего прилавка и распрямилась, чтобы посмотреть на него. Подушки, сшитые из лоскутков, – превосходная работа миссис Уилсон, самой старой активистки фонда, безусловно, были очень эффектным товаром. Оглядев зал, Софи осталась довольна и другими прилавками, на которых были разложены всякие безделушки и детские вязаные вещички. Большинство из этих изделий Софи ни за что бы не купила сама, но на ярмарке появились незнакомые люди, видимо, обитатели новых домов, которые, несомненно, что-нибудь приобретут.
Джейд играла в дальнем углу зала с двумя девочками из класса. Софи улыбнулась, помахала ей, а потом встала за прилавок.
Кэт, которую с трудом убедили помочь, скептически окинула взором зал. Она принесла кофе для Софи и протянула ей чашку.
– На самом деле, Соф, неужели ты не можешь убедить своих активисток давать вещички для детей помоднее?
– Это Эшдаун, Кэт. Родителям здесь нравятся старомодные вязаные вещи.
– Ну а дети? Неужели им нравятся фасоны времен Ноева ковчега?
– Не будь такой вредной, – но Софи смеялась.
– Ведь такой простор для модного вязания. Мини-юбки для подростков! Топики… короткие платья… А уж эти ужасные огромные коричневые пуговицы… – Кэт ворчала и ворчала, пока люди подходили и покупали понемногу. Завсегдатаи, как обычно, справлялись о ценах, которые были удивительно низкие, но новички набрасывались на товары с энтузиазмом людей, которым предоставили солидную скидку.
– Я подумываю о том, чтобы в следующий раз поднять цены, – заявила Софи, когда раскупили содержимое ее прилавка.
Кэт поморщилась.
– Постоянные покупатели вряд ли это оценят!
– Да, но ведь инфляция. – Софи пожала плечами. – Времена меняются.
– В самом деле? – Кэт прищурившись, посмотрела мимо Софи. – А в дверь как раз входит прекрасный пример меняющихся времен. Как ты думаешь, что он делает здесь? И не говори мне, что он ищет товары со скидками в свой деревенский дом!
Софи повернулась, ее руки судорожно стиснули чашку. Она поняла, кто сейчас вошел, и без упоминания имени.
Как обычно, Грегори получил солидную порцию устремленных на него взглядов. Он шел по залу, с интересом останавливался у каждого прилавка и задавал вопросы.
