Кэт за ее спиной протянула тоскливо, что она очень бы хотела, но не может – ей надо возвращаться на работу.
– А вы? – Грегори обращался к спине Софи, – может, вы и Джейд…
– Боюсь, я правда не могу, – нехотя обернулась Софи. – Как только я закончу здесь, мне надо идти на рынок.
– Тот, который на площади?
– Да. – Софи махнула Джейд, которая неохотно оставила подружек и направилась к матери. – Поторопись! – попросила жестом Софи, и Джейд ускорила шаги.
– В таком случае я присоединюсь к вам. Я давно уже хотел сходить туда. – И он посмотрел на женщину неумолимо. Краем глаза Софи могла увидеть, что Кэт смотрит на нее круглыми глазами.
– Я… – начала Софи, припертая к стенке.
– Большой рынок, – объяснила Кэт Грегори с воодушевлением. – Вы должны пойти. Там прекрасные фрукты и овощи, все с собственных огородов, конечно. Мне нужна морковь, – сказала она Софи.
Прежде чем Софи успела ответить, Грегори заявил твердо:
– Я позабочусь, чтобы она не забыла купить.
Софи повернулась к нему, когда Кэт уже ушла.
– Вас не мучают угрызения совести, когда вы навязываетесь людям? Она не знала, что злило ее больше, – его властное поведение или собственное желание быть с ним рядом.
– Мы просто пойдем в одну сторону, – сказал он спокойно, когда они вышли на улицу.
Еще одна вещь действовала на нервы – его непоколебимая самоуверенность. Был ли он так уверен, что в конце концов окажется победителем? Или дело в азарте охотника? В любом случае ее чувства полностью игнорировались, но что она могла сделать?
Софи решила, что присутствие Грегори Уоллеса не испортит ей удовольствия от рынка. Если он захотел сопровождать ее, пусть узнает, как это скучно ходить за ней по всему рынку, ждать, пока она купит овощей на всю неделю, выберет фрукты, переберет все ткани, как она делает каждую неделю, но вряд ли остановится на чем-нибудь.
К сожалению, Грегори не выказывал признаков скуки. Он вместе с нею осматривал фрукты, делая замечания, которые могли бы ей помочь и на которые она не обращала внимания, пока он не сказал ей весело прямо в ухо:
– Вы просто упрямая маленькая шалунья. От кого вы это унаследовали? От мамы или от папы? – Его дыхание защекотало ей ухо, и она потерла его. И, – продолжал он, – вы надорветесь, таща эти сумки. Позвольте мне помочь. Вы ведь не поступитесь своими принципами.
Софи наградила Грегори долгим уничтожающим взглядом, и он улыбнулся. С высокомерием она могла справиться. Невоспитанность могла перенести. Но насмешка лишала ее оружия.
– Ну хорошо, – сказала она наконец, – несите. Я должна извлечь максимальную пользу из вашего пребывания здесь. – И она передала ему все сумки и скрестила руки на груди. – Теперь довольны?
– Никогда не бываю более счастлив, чем когда таскаю тяжести, – он почти смеялся, – вы забыли, я строитель.
– Сомневаюсь, что за всю вашу жизнь вы подняли что-нибудь более тяжелое, чем украшение, – ответила Софи, позволив Джейд бежать впереди.
Грегори рассмеялся. Смех его словно опалил ее кожу.
– В таком случае благодарен за практику, – наконец выдавил он. Софи шла рядом, высоко подняв голову, игнорируя любопытные взгляды. Еще одной сплетней больше, подумала она обреченно.
Софи остановилась у прилавка с тканями. Ей всегда хотелось сделать что-нибудь самой. Подушку, занавеску, что-нибудь из одежды.
– Только не говорите мне, что вы еще и профессиональная портниха, произнес Грегори, стоявший рядом с ней, но после часа, проведенного в его компании, у нее не было сил раздражаться.
– Не сейчас, – ответила она рассеянно, – но хочу включить это в повестку дня. Теперь Джейд будет ходить в школу на полный день, и у меня будет больше времени. К сожалению, – сочла необходимым добавить Софи, одежду я шью плохо.
– Но вроде бы швейная машинка уже изобретена!
– Ну, еще не изобрели ту, которая подошла бы мне.
Казалось, оно возникло снова – это чувство умиротворения, которое появлялось, когда Грегори был рядом. Мгновение назад Софи была в скверном настроении, а потом успокаивалась, как будто говорить с ним было самой естественной вещью в мире.
– По-моему, Джейд нравится здесь, – проговорил он задумчиво. – Одно из самых главных преимуществ воспитания детей в деревне – больше свободы.
