Замордованные жизнью родители, потерявшие в смердящей пасти войны последнее и самое дорогое — свою кровинушку.
Чёрствая похоронка, в лучшем случае — закрытый гроб. Раздолбаный УАЗ везёт его по ухабам на местный не обихоженный погост с покосившимися крестами и дешёвыми надгробиями на кочках могил, заросших травой летом или заваленных сугробами зимой, с кучами мусора тут же в контейнерах рядом.
Пьяные могильщики, матерясь, что не успевают, наспех докапывают яму.
Совсем не фотогеничные родственники в китайском ширпотребе, ну никак не похожие на тех — киношных, приятной наружности, в строгом чёрном одеянии.
Тысячи инвалидов, тысячи. При виде кого-нибудь из них обыватель торопливо опускает глаза и проходит мимо, дабы не потревожить своё душевное равновесие.
А они сидят годами дома, не в состоянии даже выбраться на улицу. Или никому не нужные, всеми забытые, доживают свой тяжкий век в подземных переходах, на помойках и в притонах.
В качестве компенсации за утраченное здоровье и сломанную судьбу — жалкая подачка от властей.
Они на своей шкуре осознали, война — это не пиф-паф на полном героизма и пафоса мероприятии типа «зарница», а тяжёлая на пределе человеческих сил работа. И побеждает тот, кто эту работу делает лучше.
Война в глазах обывателей должна выглядеть иначе, чтобы они не боялись идти на неё, не боялись отпускать детей, вынужденных погибать за непомерные амбиции тех, кто воевать никогда не пойдёт и не отправит отпрысков в месиво человеческих тел и душ.
Это всё должно оставаться за кадром.
Аккуратно выглядывая над бугром, особист показал примерное направление, откуда солдаты волоком тащили тело Любимова.
— Рвануло метрах в пятидесяти левее от того сгоревшего танка, видишь? — перекрикивая грохот обстрела, спросил майор.
Туркалёв согласно кивнул.
— Взрывной волной его отбросило метров на пять ещё левее, убило сразу.
— Так от планшета, может и не осталось ничего, — с некоторой надеждой прокричал Янычар.
— Нет, там он где-то, — отрицательно покачал головой особист. — Раненый солдат говорит, видел его у Любимова, а когда тело притащили, планшета уже не было. Так что надо смотреть по всему пути, как тащили, и до места взрыва.
Капитан молча выругался. Легко сказать: «надо смотреть». Это ж не прогулка по мирному колхозному полю.
Он пополз назад в тыл.
— Куда ты, капитан?! — взбесился особист.
— Щас приду, не ори, всех фйдеров распугаешь, — махнул успокаивающе Янычар.
Добравшись ползком до первой БМП, укрывшейся в распадке, он постучал по броне прикладом.
Высунулся механик-водитель.
— Слушай, военный, надо съездить тут недалеко. Поможешь? — спросил Туркалёв.
Глаза парня начали наполняться страхом.
— Куда ехать-то? — спросил он с опаской.
— Командира моего убило, планшет где-то там потерялся, найти надо, пока он к фйдерам не попал.
Понимая, что отказаться всё равно не получится — разведчики не тот народ, кому принято отказывать без видимых на то причин, механик-водитель покорно вздохнул:
— Ладно, товарищ капитан, поехали, покажете.
— Нет, я с тобой не поеду, пойду следом. Тебя под гранатомёты подставлять не стану, проедешь, сколько можно, потом вернёшься, а я дальше сам. Если повезёт, то планшет, может быть, найдём раньше.
БМП взревела двигателем и поползла из распадка.
Янычар пристроился вслед, предварительно распахнув кормовую дверь десантного отсека, чтобы можно было перекрикиваться с механиком-водителем.
Бьющие вверх дрожащие струи выхлопных газов сдуло порывом ветра, обдав капитана гарью сгоревшего топлива.
Боец, управляя машиной, обернулся, всем видом спрашивая: «куда дальше»?
— Видишь вон ту сгоревшую «восьмидесятку»?
— Да! — крикнул солдат, на миг обернувшись назад.
— Давай к ней!
— Я до танка не поеду! Меня сожгут! — заорал парень, обернувшись на этот раз основательно.
— Не ссы в компот, там повар ноги моет! — проорал в ответ Янычар и добавил: — До танка не надо. Метров за сто пятьдесят остановишься, дальше я сам.
Солдат удовлетворённо кивнул и дал газу, машина уверенно поползла вперёд.
Янычар поглядывал по сторонам, ловя настороженные, удивлённо-испуганные взгляды перемазанных грязью, чумазых солдат, продолжавших с завидным упорством окапываться.
