* * *
Сегодня воскресенье. Никогда особенно не любила этот день.
Наверное, подсознательно.
Уже почти не важно, действительно ли сегодня наш последний день. Если нет, то он в любом случае настанет очень скоро, а ожидание будет бесконечно мучительным.
Ощущение, что меня медленно отравляют изнутри. Хочется просто лечь и лежать, не шевелясь и не думая ни о чём. Хочется не слышать этих странных, доносящихся отовсюду звуков и не видеть всё новых проявлений конца и разрухи. У меня мелькает мысль набрать ванну и утопиться, но воды в доме уже нет. Хотя… Словно в ответ на мои мысли вода появляется, но не совсем там, где ей положено быть. Вода течёт по стенам, грязными ручейками сползая по размокшим обоям. Складывается в стремящиеся друг к другу лужицы на полу. Соединяется в маленькие озёрца.
Уйти, думаю я. Не остаться тут, а выйти на улицу и смотреть на всё, что происходит. Взять и спокойно смотреть. Назло.
И я ухожу из того места, что когда-то было моим домом, зная, что никогда больше не вернусь. Ухожу назло Диссонансу, думаю я. Убеждаю себя я. Начинаю верить я. Хотя знаю, что не назло, что именно этого он и хотел. К этому меня и подтолкнул. А я и рада повиноваться.
Чёрт бы его побрал.
Когда я выхожу на улицу, взгляд снова натыкается на тот соседний дом с выбитыми окнами и теперь уже с обвалившейся штукатуркой. А потом выхватывает из разрушенного пейзажа до боли знакомую фигурку. Марк. У меня из груди вырывается безмолвный крик.
Марк беспечно заходит в подъезд дома, от которого веет почти что смертью, настолько жуткие ощущения он вызывает. Дверь в подъезд остаётся открытой, как бы приглашая меня последовать за Марком. Я смотрю на неё и не могу вдохнуть. Просто не могу сделать вдох. Сердце бьётся где-то в горле, я отчётливо чувствую, что мне не следует туда заходить, да что там, мне просто до одури страшно это делать, так страшно мне ещё никогда не было, даже в последние дни — потому что туда зашёл Марк и я боюсь того, что я там увижу и что могло с ним стать.
Но не зайти я не могу.
Дверь в подъезд всё ещё распахнута, и из чёрного прямоугольника проёма доносится холодный ветер. Не очень похоже на дверь, в которую хотелось бы войти, но Марк где-то там. И я вхожу. Лампочка на площадке, естественно, не горит. Я медленно поднимаюсь по ступенькам, и что-то ужасно тяжелое давит мне на плечи. Думаю, это ожидание неотвратимого. Со второго этажа доносится весёлая музыка. Очень весёлая. Маразматично весёлая, я бы сказала. И я уже знаю, что мне нужно именно туда. Настолько медленно, насколько это вообще возможно, я переставляю ноги и добираюсь до площадки второго этажа. Три квартиры молчаливо заперты, зато одна — вообще без двери. И музыка доносится именно оттуда. Господи, помоги, думаю я, хотя знаю, что он мне не поможет. Что против Диссонанса он бы предпочёл не идти, если они вообще с ним не заодно, что тоже возможно. Я натягиваю капюшон и перешагиваю порог квартиры.
Как только я оказываюсь внутри, весёленькая музыка смолкает. Я оказываюсь посреди большой комнаты, абсолютно пустой в плане мебели, но не пустой в плане людей. Или кого бы то ни было. Десятки пар глаз молча смотрят на меня, смотрят так, словно в комнату залетел комар, но убивать его вроде бы лень. Смотрят с равнодушием. Смотрят сквозь меня. По-разному смотрят. Потом продолжают заниматься своими делами. Все они или стоят, или сидят на полу, как люди, оказавшиеся на островке посреди океана. Загнанные туда несчастьем.
Пожалуй, так оно и есть.
Ближайший ко мне мужчина маринует в трёхлитровой банке полоски газеты. Женщина слева от него красит помадой ногти на ногах. Мальчик рядом с ней играет со скорпионом. Как сюда занесло скорпиона? Хотя что это я… Парень страстно тыкает в кнопки калькулятора. Ещё один с немигающим взором сидит в позе лотоса. Девушка смотрится в зеркало, корча гримаски, но зеркало не отвечает ей тем же. Кот яростно бьётся головой о стену. Я радуюсь, что у нас не было животных. Было бы больно. Справа от кота развалился мужчина в одних кроссовках, руки его бегают по воображаемой клавиатуре в воздухе. Рядом с ним женщина читает книгу вверх ногами, периодически снимая и надевая обручальное кольцо. Ещё одна пританцовывает, щелкая кнопками-пуговицами на своей рубашке. Парень стоит в углу не шевелясь, как наказанный ребёнок. Рядом с ним Марк разматывает катушку ниток и сматывает её снова. Рядом с ним…
