После отъезда Дэвиса из Москвы Сталин получил сообщение от Рузвельта об еще одном крупном - на год - откладывании открытия "второго фронта". Рузвельт не без основания ожидал, что теперь советская сторона может снова ужесточить свою позицию, предложения о советско-американской договоренности повиснут в воздухе. Накануне сражения на Курской дуге союзники отказали Москве в самой необходимой помощи.
Прочитав написанный Маршаллом отчет о конференции, где как бы между прочим сообщалось о переносе высадки во Франции на весну 1944 года, Сталин, едва сдерживая ярость, прислал письмо 11 июня 1943 года, в котором отмечал, что данное решение создает для Советского Союза исключительные трудности. Это решение "оставляет Советскую Армию, которая сражается не только за свою страну, но также и за всех союзников, делать свое дело в одиночестве, почти одной рукой против врага, который все еще очень силен и опасен". Советский народ и его армия соответствующим образом расценивают поведение союзников. О возможности двусторонней встречи в послании не говорилось ничего.
Практически первый раз в ходе войны президент Рузвельт попал в ситуацию, когда его радужное восприятие грядущего, особенно характерное для него с середины 1942 года, столкнулось с менее обнадеживающей перспективой. Советские руководители не видели смысла заниматься сомнительным проектированием будущего, когда СССР предлагалось пробиться к нему через схватку с вермахтом, а Соединенные Штаты в это время наращивали мощности.
Не только несправедливое распределение военного бремени начало разделять США и СССР в 1943 году. Все большую значимость в двусторонних отношениях стал приобретать "польский вопрос". В США жило несколько миллионов поляков (они традиционно голосовали за демократов), американское правительство уже несколько лет поддерживало польское правительство в эмиграции, находившееся в Лондоне. Но поддержка по требованию президента Рузвельта не распространялась пока на проблему будущих границ Польши и СССР. Рузвельт понимал, что этот взрывоопасный вопрос может разорвать тонкую ткань советско-американского сотрудничества. Для лондонского же польского правительства он был центральным.
Отношения советского правительства и лондонского комитета поляков были прекращены в апреле 1943 года, когда немцы объявили о нахождении в катынском лесу (близ Смоленска) трупов тысяч польских офицеров, убитых, по их утверждению, советскими войсками, и "лондонские поляки" поддержали германскую версию.
В результате "русский фронт" дипломатии Рузвельта оказался к середине 1943 года в самом плачевном состоянии. На севере, в Баренцевом море, поставка товаров и оружия прекратилась полностью. На южных подходах к Европе американцы предпочли помогать англичанам в Тунисе. Американцы взяли сторону Лондонского комитета поляков и не признавали новых (после сентября 1939 года) границ СССР. Соединенные Штаты не разорвали отношений с Финляндией, которая вела войну с Советским Союзом. Все это желательно видеть на фоне того, что был распущен Коминтерн, а главное, что Советская Армия один на один сражалась с общим противником.
Как часть выхода из сложного положения Рузвельт выдвигал идею двусторонней советско-американской встречи. На ней будет достигнуто "внутреннее понимание", невозможное на трехсторонних переговорах. Письмо Сталина Черчиллю от 19 июня разрушило и эти достаточно шаткие надежды. "Речь идет не только о недоумении Советского правительства, но и о сохранении доверия к союзникам, доверия, которое ныне поставлено под жестокий удар... Это вопрос спасения миллионов жизней на оккупированных территориях Западной Европы и России и об уменьшении огромных жертв Советской Армии, по сравнению с которыми жертвы англо-американских армий незначительны".
После этого письма Черчилль, ранее возражавший против сепаратной советско-американской встречи, изменил мнение и стал даже подталкивать Рузвельта к ней. Между тем Сталин отозвал послов из Вашингтона и Лондона. Наступило резкое ухудшение союзнических отношений.
Рузвельт в этот момент сделал не очень достойную попытку доказать Черчиллю, что идея двусторонней встречи исходила не от него, а от Сталина. Американская дипломатия переживала тяжелое время, когда, надеясь получить после завершения конфликта весь мир, она оттолкнула двух главных своих союзников. Следовало поправить дело, под угрозой оказались самые замечательные послевоенные планы. Так открылась дорога к Тегерану.
