Рузвельт также отметил, что каждый транспорт, отправляющийся в Англию, приближает открытие второго фронта. Оправдывая свою репутацию скептика, Молотов задал вопрос, оказавшийся пророческим: "Что будет, если США сократят свои поставки Советскому Союзу и при этом так и не откроют второй фронт?" Рузвельт и в этом случае сказал, что американские штабные офицеры уже обсуждают практические вопросы высадки на континенте. Не ограничившись личным приватным обещанием, данным в ходе секретных переговоров, президент включил его в публично оглашенное коммюнике: "В ходе переговоров было достигнуто полное понимание в отношении неотложных задач создания второго фронта в 1942 году". Рузвельт обозначил год вопреки сомнениям некоторых своих ведущих военных авторитетов и кунктаторской тактике Черчилля. Рузвельт твердо обещал то, что он имел в виду. Нужно ли говорить, что советский представитель покидал Вашингтон в приподнятом настроении. Он огласил коммюнике с обещанием Америки на сессии Верховного Совета СССР.
У президента, как ясно сейчас, были сомнения в отношении излишней легкости в подходе к проблемам, вплотную вставшим перед СССР. Через несколько дней он размышляет с лордом Маунтбеттеном о бессмысленности посылки в Англию миллиона американских солдат, если произойдет крушение советского фронта - десант во Франции станет невозможным. Черчилль же в эти дни предвидел возможности союзной высадки во Франции только в том случае, если победы Советской Армии деморализуют немцев.
* * *
Со вступлением США в войну встала проблема их отношений с организацией "Свободная Франция", штаб-квартира которой находилась в Лондоне, получившей определенную степень признания со стороны английского правительства. Госдепартамент вынужден был рассматривать этот вопрос 27 декабря 1941 года, когда британский посол Галифакс обратился к американскому руководству с просьбой позволить представителям этой организации присутствовать на встрече Рузвельта и Черчилля с эмигрантскими правительствами. С. Уэллес, выслушав посла, ответил: "К сожалению, в движении "свободных французов" нет выдающегося человека, который обладал бы качествами инициативного руководителя и умел бы воодушевлять".
Но главной причиной было - совершенно очевидно - желание американцев устранить возможные трудности во взаимоотношениях с правительством Виши.
Государственный департамент без особых размышлений избрал Виши, а не "Свободную Францию" представляющими интересы французского народа. Собственно, об этих интересах тогда можно было говорить лишь абстрактно, американское правительство скорее руководствовалось соображениями тактического преимущества связей с коллаборационистами Виши, позволявшими им проникать в Северную Африку. В канун нового, 1942 года, Рузвельт послал Петэну дружественное письмо, указывающее на желательность сохранения дипломатического канала Вашингтон - Виши. Шестнадцатого января 1942 года Петэн засвидетельствовал получение новогоднего послания Рузвельта. Этот обмен любезностями означал, что вступление США в войну не изменило французской политики Америки, что дела здесь обстоят "как прежде", за исключением ряда нюансов.
В письме послу Леги 20 января Рузвельт вносит "коррективы": правительство Петэна должно понять, кто "его лучший друг" и что в слово "Франция" президент вкладывает смысл "французская колониальная империя". После этих широких обещаний Рузвельт переходит к главному: "Сопротивление французов германскому или итальянскому нападению на саму Францию или на часть ее колониальной империи будет рассматриваться президентом как нормальная и естественная реакция. Такому сопротивлению Соединенные Штаты окажут не только моральную, но и материальную поддержку всеми имеющимися в их распоряжении военными и военно-морскими средствами".
Точка зрения президента Рузвельта, логичная и последовательная, имела только один, но существенный для французов изъян: те из них, которые в рядах "Свободной Франции" уже взялись за оружие, не вошли в поле видения президента, им не предоставлялась ни физическая, ни моральная поддержка.
