Оперативную группу поручили возглавить майору Котову, заместителю начальника Краснолиманского горрайотдела внутренних дел.
Котов зашел в кабинет к Филиппову в двенадцатом часу ночи. Пристально взглянул в лицо усталого товарища, сочувственно спросил:
— Может, на сегодня хватит?
— Собственно, я закончил изучать эти дела, можно и поспать. Но прежде хочу высказать свои соображения. Во всех случаях орудовал один и тот же злоумышленник. Почему я так думаю? Во-первых, нападал на одиноких пожилых женщин; во-вторых, прежде чем пробраться в дом, отключал электричество, орудуя обычными плоскогубцами. В-третьих, жестоко избивал свои жертвы. Думаю, он из местных, хорошо знает села, в которых орудовал. Хотя действует без боязни, что кто-то его опознает. Как находишь мои рассуждения, Александр Иванович?
— Спору нет, с вашими суждениями нельзя не согласиться. Но есть нюансы. Способы проникновения преступника в дом своих жертв различны. Например, к Неждановой в ноябре он пробрался через пролом в соломенной крыше, к Круплевацкой в декабре — через окно. Правда, в последнем, январском случае 1983 года, снова проломал крышу. И еще. Шел он на «дело» в декабре «втемную», возможно, по наводке своего дружка, который не знал, что в тот момент у бабки нет приличных денег. Озверев от неудачи, жестоко избил старуху.
— Если я правильно понял тебя, — заметил Филиппов, — то можно предположить, что грабили двое.
— Не совсем так, — ответил Котов и посмотрел на часы. — Уже второй час ночи, давай продолжим разговор завтра. Да и работы предстоит много. Так что пошли спать. Утро вечера мудренее.
Рано утром опергруппа в полном составе отправилась в Средний хутор: в памяти односельчан еще могли сохраниться многие детали, которых нередко так не хватает работникам угрозыска...
Оперуполномоченный младший лейтенант Герасименко и участковый инспектор Безрук пошли, как говорится, в люди, поговорить с каждым жителем в отдельности: здесь нужен большой такт, доверительность, искренность, откровенность — ведь многие были напуганы случившимся.
Котов надеялся на Герасименко. Тот из местных, знал окрестные села, немало жителей называли его по имени, он пользовался у них авторитетом и расположением. Герасименко доложил: пострадавшая жаловалась соседям, что грабитель бил ее, приговаривая: «Давай, бабка, гроши».
Филиппов посмотрел на Котова: «Так и в тех, предыдущих случаях, преступник то же самое говорил точь-в-точь», — заметил он. Оба пришли к общему мнению: преступления совершает один и тот же человек, так как во всех случаях «почерк» идентичный.
Раскрытие преступлений осложняло то, что, как правило, о каждом случае в милицию сообщали на второй день, когда грабитель мог оказаться уже далеко. Следов он не оставлял, назвать какие-то характерные его приметы никто не мог.
Время шло, а следствие не продвигалось. Филиппов и Котов, оставаясь наедине после напряженного рабочего дня, завершали обсуждение проделанной работы в мрачном настроении.
— Знаешь, Александр Вениаминович, что я испытываю, когда встречаюсь с жителями села?
— Догадываюсь...
— Точно. Большую неловкость. Мне стыдно смотреть им в глаза, полные тревоги, беспокойства. Откровенно, меня мучает совесть, что я не могу их заверить в ближайшей поимке бандита. Так долго продолжаться не может, с нас спросят по большому счету.
— А ты думаешь, мне не стыдно? — проговорил Котов. — И я испытываю такое же состояние. Бывает, приезжаю автобусом в село, и мне кажется, все смотрят на меня. Порой готов сквозь землю провалиться. И все же думаю: раскроем и это преступление. Преступник обязательно проявит себя, он уже сам не остановится. Есть идея, Александр Вениаминович, организовать ночное патрулирование по селу. И еще. Следует подключить водителей автобусов, грузовых автомашин, трактористов, которые в период совершения преступлений работали по перевозке пассажиров или проезжали через село. С их помощью установить, не подвозили ли они кого-либо из неместных, не встречали ли мотоциклистов, направлявшихся в село, не видели ли посторонние автомашины, не запомнили ли их номера, какие-либо приметы...
