Следователь Гирявой, как того требует процессуальный кодекс, допросил Виктора с разрешения врача, произвел между ним и Бурцевым очную ставку, и все прояснилось: Виктор к кражам зверьков непричастен, знает Бурцева как человека, у которого покупал щенков песцов и норок, но они долго не жили у него, подыхали, так как были очень капризны, требовали большого ухода и специальных витаминов, которые достать практически невозможно.
Члены оперативной группы возвращались в Красный Лиман разочарованными и усталыми больше от того, что от поездки ожидали большего. И все же день прошел не зря — доказана лживость показаний Бурцева. В кабинете Котова стали советоваться: что делать? Задерживать Бурцева дальше нельзя, истекли санкционированные прокурором сроки. И отпускать ни у кого не лежала душа. Нужны улики, и это на сегодня главное. Решили пока использовать косвенные.
Медвень и Гирявой, приступив к допросу Бурцева, уличили его в обмане.
— Вранье, — сказал Медвень, — никогда никому не шло на пользу.
— Следствие располагает, — включился в разговор Гирявой, — сведениями о том, что житель Краматорска Чибисов недавно покупал у вас песцов. Назовите количество и цену проданных песцов.
Лицо Бурцева побагровело, на скулах заходили желваки, он странно задергался на стуле, а немного погодя утихомирился и тяжело проговорил:
— Сейчас не помню, когда это было. Я подъехал на своем «Москвиче» к зверохозяйству. В это время ребята (он назвал фамилии, оказавшиеся вымышленными), пролезшие через проволочный забор с территории зверохозяйства, предложили мне купить у них песцов. Я согласился. В назначенное время в установленном месте я встретился с ними и купил восемнадцать песцов по восемьдесят рублей за голову. Часть песцов я продал Чибисову, но дороже, чем купил.
Медвень, внимательно слушавший Бурцева, сразу усомнился в правдивости его показаний, но не стал уточнять отдельные детали, важные для следствия.
Решили поехать на место для воспроизведения обстоятельств происходившего. В присутствии понятых Бурцев не смог четко указать место пролома в заборе зверохозяйства и вообще вел себя как-то странно: беспокойно озирался по сторонам, не смотрел в глаза людям. Было совершенно ясно: Бурцев снова врет.
...Оперуполномоченный угрозыска, которому поручили сделать оперативную проверку по месту жительства и работы Бурцева, в своем рапорте доложил: «Бурцев имеет знакомых в Краснолиманском зверохозяйстве, а с директором хозяйства поддерживает дружеские отношения. Со своего питомника поставлял зверохозяйству служебных собак, часто бывал там. Его подчиненный, проводник служебных собак, некий Воронков, проживающий в собственном доме в Славянске, часто гостил у него. В поведении Воронкова за последнее время заметны изменения: стал тише воды, ниже травы, молчаливый, ни с кем не общается, а в прошлом его часто можно было видеть пьяным.
— Бурцев, — обращается старший лейтенант Медвень к допрашиваемому, — вы задумывались над своим поведением? Советуем вам быть искренним. Ведь чистосердечное признание пойдет вам на пользу.
— Я вас понял, Виктора незаслуженно оговорил, он овечка, ни в чем не виноват, песцов брал я с Воронковым. Это правда. Можете его допросить. Сошлитесь на меня, он расскажет.
Медвень и его коллеги не были уверены, что Бурцев не соврал и на этот раз. Поэтому предварительно послали в Славянск оперативного работника угрозыска за сбором сведений, характеризующих Воронкова.
В процессе проверки была установлена некая Неля. Дружба ее с Воронковым тщательно скрывалась. Занавес таинственности сорвали люди, поведавшие, что Неля систематически скупала у Воронкова песцов, сдавала их знакомому мастеру, тот забивал их, выделывал шкурки, из которых она шила меховые шапки и торговала ими. От этого «бизнеса» сама имела приличный куш, не был в обиде и ее добродетель.
Воронкова задержали в Славянске, в его доме. Все выдвинутые против него обвинения поначалу отрицал. Для проведения следствия его доставили в Красный Лиман.
Медвень, увидев человека с уродливыми руками, скрюченными пальцами, сразу усомнился: неужели он мог тащить ношу весом в двадцать килограммов? В мешок вмещалось пять-шесть песцов. Его сомнение вскоре развеялось показаниями сначала Бурцева, а потом и самого Воронкова.
