Жуткий холод. Бездонный мрак. Удушливый вихрь несет сквозь тоннель. Тот самый? В небытие? Вот и забрезжило…
«Что там?» — заволновался я. И… очнулся. Это тоскливо вплывал сквозь окно стылый рассвет. Стойка капельницы сомнений не оставляла: больница.
Представилось, как брезгливо сморщится Лия.
Знает?!!
Трагедия обернулась фарсом…
Сейчас лежал на больничной койке придурок с двумя извилинами, шут гороховый, кто угодно, только не я.
Я, Сергей Романов, для близких — Сержик, 27 лет отроду — распрощался вчера, как оказалось, с чужим и негостеприимным миром. Горсть специально подобранных таблеток, стакан воды и — никаких записок: горевать уже некому, разве что…
— Стерва! — заскрежетал рядом чей-то голос.
Сосед по палате пытался приподняться, болезненно-желтое лицо исчеркали уродливые складки. — Курица!! — вдруг заорал он.
Я вздрогнул.
Влетевшая в палату девушка в белом халате растерянно хлопала глазами.
— Судно вытащи, тыква!
Юная медсестричка с заметным смущением откинула одеяло и осторожно выпростала судно.
— Тут нет ничего, чисто, — растерялась она.
— На место поставь… Выше! Еще… Не руки у тебя — грабли!
Я опешил.
Оправив одеяло, девушка попятилась, словно ожидая, что еще выкинет этот фрукт. И лишь у дверей едва слышно выдохнула: «Капельница через полчаса».
— Что вы себе позволяете?! — не выдержал я.
— Ты знаешь, сколько оплачено за этот «люкс»? — ощерил он не по возрасту крепкие зубы. — И я… не знаю. — Звук, похожий на клекот, видимо, означал смех. — Забавно?! Но с каждым днем, — продолжал он сверлить меня взглядом, — убеждаюсь: сумасшедшие деньги!!
Этот взгляд — открытый, прямой, с бешеной энергетикой шекспировских героев отчего-то показался знакомым. Аккуратно подстриженные усы, седая тургеневская бородка… Ему бы подошла растрепанная метла короля Лира!
Где же я мог его видеть?..
— Даже в мыслях эта девочка не пошлет меня подальше, — все больше расходился старик. — Даже в мыслях! Я манна для них небесная… Он все предусмотрел, — жарким шепотом добавил он. — Все! Кроме…
Его взгляд так царапнул по лицу, что я невольно отпрянул.
С «приветом» старик, — вздохнул я, отвернувшись к стене.
Ощущение, что я его где-то видел, причем совсем недавно, вновь толкнувшись вопросом, незаметно растаяло.
Мы молчали, думая каждый о своем.
Едва удалось задремать, как я утонул в кошмарах. Но, и вынырнув на поверхность, прихватил в это серое больничное утро самый жуткий из них.
«И ты, Брут?! — вновь застучал в висках голос Саши.
— Нет, — распахнулись от ужаса глаза. — Я Сержик, брат твой.
В комнате, потонувшей в предрассветных сумерках, никого не было.
Я торопливо поднялся с кровати.
— Бр-р-рут… — прополоскалось раскатисто и презренно.
Жуткая тень в углу, который Лия закрывала высокой пальмой в кадке, шевельнулась.
— Не Брут… — попятился я.
— Вр-р-решь, Бр-р-рут, — зримо заколыхался воздух. — Я брата не вижу.
— Но это ж я! — ткнул себя в грудь, но вместо звонкого «Сержик» с языка капнуло: «Каин!».
«Я Сержи-и-ик!!» — текло из выпученных глаз.
— «Каин! — тут же каркало горло. — Ка… Кха… Кха-ин»…»
Я сильно закашлялся. И… проснулся.
Больница, стойка капельницы, тяжелое дыхание соседа…
— Мне бы годик, — тоскливая нотка разъела тишину.
— А мне и год — век, — пробормотал я.
Но он услышал.
— Щенок! Слякоть! Тупица!!!
Я не сразу понял, что это он обо мне.
— Что ты знаешь о жизни?! — зарычал он.
Подспудное раздражение вдруг расплавила безумная ярость.
— Да заткнитесь вы! — проорал я, пытаясь приподняться.
Но стены вдруг пошли хороводом. Я бессильно откинулся на подушку. Даже отвернуться от мерзкого старика сил уже не было. Его взгляд из-под сросшихся темных бровей вразлет горел негодованием: два крыла, а не брови. На побагровевшем лице вылезли незаметные прежде следы давних шрамов. Бог шельму метит…
