Отступив на несколько шагов, Марисса окинула подругу критическим взглядом. Это небесно-голубое платье сохранилось у Бет с прошлого сезона, но она надевала его всего лишь однажды, так что платье выглядело замечательно.
— Все прекрасно, дорогая, — сказала Марисса, улыбнувшись.
Горничная Мариссы потратила почти час, завивая волосы Бет, а также накладывая краску на веки, и после этого карие глаза девушки обрели весьма привлекательную таинственность.
На волосы Мариссы ушло гораздо меньше времени, но она не была в претензии.
— Ну что, ты готова? — спросила Марисса.
— Нет еще, — пробормотала Бет.
В этот момент раздался осторожный стук в дверь, и в комнату вошла горничная с письмом в руке. Сердце Мариссы ёкнуло.
— Это от Джуда? — спросила она, вскрывая письмо.
Однако Марисса прекрасно знала: письмо не от Джуда.
Но не могла же она допустить, чтобы Бет узнала об этом…
Усевшись в кресло в дальнем углу, Марисса развернула письмо. Как она и ожидала, мистер Уайт не сдавался. Он хотел встретиться с ней, дабы убедить ее в своих честных намерениях. Встречу же назначал за конюшней, в десять часов вечера, — вероятно, считал, что она дурочка. Ведь было совершенно ясно: он либо похитит ее, либо устроит отвратительную сцену. Но что же он станет делать, если она там не появится?
Черт бы побрал этого Уайта! Марисса чувствовала себя сейчас совершенно беспомощной и не знала, как поступить, какое принять решение.
Сложив листок, она сунула его в ящик туалетного столика. Ей следовало все тщательнейшим образом обдумать. Но сейчас она хотела заняться подругой. Надо было сделать так, чтобы Бет получила удовольствие от своего выхода в свет после годичного перерыва.
— Пошли, дорогая. — Марисса заставила себя улыбнуться. — Давай найдем тебе подходящего джентльмена. Но помни, что я говорила тебе о поцелуях. Приятный поцелуй — это, конечно, хорошо, но попытайся найти того мужчину, чей поцелуй покажется тебе восхитительным.
— Перестань, Марисса, — прошептала Бет, ужасно смутившись.
Через несколько минут подруги вошли в гостиную, и мистер Кенуорт, довольно симпатичный молодой человек, с любопытством посмотрел на Бет. Но та, казалось, даже не заметила его, — она тотчас же уставилась на мистера Данвуди, поглощенного беседой с ее кузиной.
Марисса также посмотрела на Нанетт, вернее, на платье девушки.
Покосившись на подругу, пробормотала:
— Черт бы ее побрал.
Случилось так, что Нанетт заглянула в комнату, когда они выбирали платье для Бет, и, конечно же, она вознамерилась перещеголять кузину. Нанетт была в светло- голубом платье с огромным декольте.
— Все правильно, — со вздохом пробормотала Бет. — Ничего у меня не получится. Я не в состоянии соперничать с Нанетт. Уж лучше мне дождаться, когда она наконец выйдет замуж. Возможно, после этого и я смогу найти себе мужа.
— Не смей так говорить, — прошептала Марисса.
Ей хотелось крикнуть, что все будет хорошо и что Бет выйдет замуж за того, кто ей нравится. Да-да, они обе выйдут замуж за тех, кто им нравится.
Взяв подругу за руку, Марисса повела ее в другой конец гостиной.
— Поверь, дорогая Бет, следующий сезон будет грандиозным, — сказала она с улыбкой. — Вот увидишь…
Сюжет пьесы оказался довольно занятным, и Джуд получил истинное удовольствие от спектакля. То был вольный пересказ «Отелло» — с криками, стенаниями и зубовным скрежетом. А сцена смерти сменилась возвышенными восклицаниями. Гарри, кузен Мариссы, идеально демонстрировал душевные муки и страдания, а героиня, которую играла его жена, умирала с мучительными вздохами.
Матери Джуда понравились бы эти люди, и ему подумалось, что леди Йорк могла бы пригласить его мать в гости. Разумеется, это был бы тайный визит, но тем не менее дружественный.
— Браво! — воскликнул Джуд, когда зрители разразились аплодисментами.
Он собирался вскочить на ноги, когда вдруг почувствовал женскую руку на своем плече.
Джуд невольно поежился — он ожидал увидеть у себя за спиной миссис Уэллингсли. Но, обернувшись, он увидел перед собой Мариссу. Она наклонилась и что-то сказала ему на ухо, однако Джуд не понял ни слова — его внимание привлекло декольте девушки, вернее — ее обворожительная грудь, выглядывавшая из выреза платья.
