– Хм… Я не заметил.
– Вон она, – шепнул Стив.
Она стояла в переходнике, соединившем «Веспер» со станцией, и через прозрачную стену глядела на двух выясняющих отношения шипоносов – скорее всего, не видя их; её лицо было сосредоточенно-отрешённым, замкнутым и ещё более высокомерным, чем обычно.
Стажёры приостановились, робея подойти к ней, но не решаясь самим себе в этом признаться. Анна обернулась и поощрила их выжидательной полуулыбкой.
– Вы уходите? – заговорил Стив. – А я так радовался случаю потанцевать с Вами.
– В следующий раз, – пообещала Анна.
– Мы прочли Ваш перевод, – приступила к делу Рената; сделала паузу, но не дождалась реакции. – Нам бы очень хотелось узнать: что Вы думаете об авторе сонета?
– Ничего, – невинно ответила Анна.
Стажёры переглянулись, не зная, рассмеяться им или откланяться. Анна пожала плечами и сдалась:
– Автор умеет писать стихи. На мой взгляд, это достаточная характеристика для поэта.
– Он не только поэт, – заметил Игорь.
– Это очевидно. Обороты «льямат он» и «кантэрос хират лес тамин» – это… м-м… суризмы. Автор хорошо владеет сурийским и часто употребляет его. Значит, он либо окончил университет – а может, ещё учится, – либо лицо духовное. Скорее духовное, потому что почерк… На факсимиле, которое вы мне дали, рука автора?
– Да, – сказал Игорь.
– Почерк очень мелкий, округлый и упрощённый, это смахивает на влияние чанджийской скорописи, а все тексты, попадающие из Чанджера в Ареньолу, хранятся чаще всего в монастырях и в большой тайне. Автор знает марнитскую поэзию – образ путника в пустыне характерен для неё. Судя по настроению, автору знакомо рабство. Вероятно, он был в плену. Итак, скорее всего, это член духовно-рыцарского ордена.
– Вы можете определить – какого? – азартно спросил Стив.
Анна тихонько вздохнула: точь-в-точь благовоспитанный ребёнок, которого взрослые замучили вопросами: «Кого ты больше любишь – маму или папу?»
– Пожалуй, кощунственное сравнение себя с ангелом и дьяволом может себе позволить только эрмедорит.
– Точно! – воскликнула Рената. – Вы угадали почти всё. Это Рыжий магистр.
Анна подняла брови. Ей это прозвище, по-видимому, ни о чём не говорило.
– Великий магистр ордена Даис Аннаис, Антонио Ванор Альтренский, – пояснил Игорь.
Впервые за весь разговор Анна на миг подняла к ним глаза – нехорошие глаза, волчьи, то ли прицениваются, то ли прицеливаются – и вдруг побелела, хотя белеть ей, казалось, уже некуда. Но тон её низкого голоса остался по-прежнему прозрачным, холодновато-чистым, выдержанным и ироничным.
– Вот как? – она улыбнулась. – Рыженький заморыш стал Великим магистром? Виват Ильегорскому.
_ _ _
– Как он посмел явиться к священному престолу? – гневно произнёс понтифик. – Раб, бастард, отродье еретика и чернокнижника!
– Во-святых святой отец, капитул Ордена избрал его Великим магистром. Но в Вашей власти не утвердить…
– Сорокалетнему8 мальчишке – сан, равный королевскому… Непостижимая наглость!
– Священный престол Всемирной Церкви своею властью даровал рыцарям Духа их права и привилегии…
– Иначе эти дьяволы взяли бы их сами! А теперь они противостоят монархам, скупают земли, строят какие-то школы, сеют ересь, владеют огромными богатствами…
– Во славу и на благо Церкви, во-святых святой отец.
– Всё равно. Властью священного престола я не допущу, чтобы он встал во главе Ордена. Это чересчур. Впусти.
Понтифик сверху вниз, с высоты трона смотрел на приближающегося юношу в тёмно-сером плаще эрмедорита. Ванор преклонил колено и поднёс к губам край оранжевого облачения понтифика.
– Зачем ты пришёл, раб? – процедил первосвященник.
– Спаситель мира, Элий Айюнши, тоже двенадцать 9 лет был рабом в доме Ихеля, – проговорил Ванор, подняв на понтифика глаза. Понтифик не мог отвести взгляда от его пульсирующих зрачков.
– Сойдя на дно страданий, Пророк познал меру подлости и меру подвига, и проник в душу человека, и постиг его, и возлюбил его, и возжелал спасти.
Чуть слышный голос Ванора отдавался в ушах понтифика отдалёнными раскатами грома. Благоговейный ужас снежным комом рос у него под рёбрами, мешая вздохнуть. А он-то ожидал, что этот щенок, сумевший за несколько лет проскользнуть по всем степеням посвящения, этот лисёнок, который немедленно после гибели Леона Корсидо Валисийского облапошил или подкупил капитул, попытается теперь и с понтификом хитрить или торговаться…
