И вдруг Стив понял. Понял, как несчастна стоящая сейчас перед ним девушка. Чёрт! Он совсем запутался! Совершенно неожиданно для себя он вдруг понял, что только это. только то, что окружает её сейчас, безмерно ценно для Ангела! Музыка. Дыхание стоящего напротив человека. Движение. Всё, что доступно ему и на что он почти не обращает внимания. Всё это имеет для неё величайшую ценность. Даже возможность потанцевать. Ради неё она готова положить на алтарь своего хрупкого бытия всё. О каком господстве может идти речь, если всё, что ей нужно, находится здесь, сейчас, перед ней? Ну почти всё. Не хватает только малого. Толики того, что подразумевает под собою слово «жизнь». Возможность прикоснуться, почувствовать тепло чужого тела – не электронное, а живое, с покалыванием на кончиках пальцев и чёрт возьми. внутри себя! Почувствовать, как у неё внутри зарождается жизнь.
Стив по-новому посмотрел в глаза Ангела.
– Теперь начинаем движение, – она ободряюще улыбнулась. – Плавно. Не забегай. Пропусти музыку через себя. Чувствуешь, как она заполняет твоё тело?
Стиву показалось, что он ощутил её плоть. Почувствовал теплоту, исходящую от её рук. Это наваждение! Таким реальным кажется всё вокруг.
Тёмная пустота космоса неслась вперёд, разрывая пространство сверхсветовыми скоростями, заставляя его искривляться, оставляя позади материю безвременья, укрывающую в себе множество миров – таких недоступных и одновременно близких, разграниченных барьерами реальностей.
Напыщенные звёзды царапали когтями жёсткого излучения тонкую скорлупу межзвёздного корабля, несущего в себе через пустоту несколько искорок разумной жизни, стремящихся пересечь его безграничные дали. Раздирали лапами гравитационных полей. Пытались перетереть в ещё одну, новую горсточку пыли туманностями звёздных облаков. А среди всего этого оглушительно кричащего безмолвия плавно звучала. музыка. Хриплый голос далёкого певца рассказывал о любви.
Стонал саксофон. И мерный ритм блюза заставлял Вселенную подпевать в такт хрустальному перезвону фортепиано.
Стив с трудом разлепил веки. Господи, они словно вылиты из свинца! Заворочался.
– Проснулась, спящая красавица?
Над ним склонилась Тризер. Боже, какая же страшная у неё рожа! Рядом мирно посапывает Лия. Полумрак и слабое попискивание системы диагностики. Он попытался сообразить, где находится.
Как же здесь неудобно! Кажется, болит каждая клеточка тела. Голова неловко уткнулась в кресло, отчего шея задеревенела и болит, тупо охватывая позвоночник почти до самых пяток.
С трудом разогнулся. Ага! Десантная капсула, куда он умудрился завалиться, вовсе не предназначена для сна. Всё жёстко и предельно аскетично. Всё предназначено для выполнения боевого задания. Мог выбрать место и поуютнее – сам виноват! Из-за спины Тризер вышла Ангел:
– Привет, Стив! Выспался?
Через силу разгибая задеревеневшие члены, он выбрался из капсулы. Ангел сменила имидж. Теперь на ней было красное вечернее платье, а длинные русые волосы завязаны в пучок на затылке. Строгая деловая женщина. Тоже неплохо! Только зачем сменила цвет волос?
– Что, приехали? – сухим, надтреснутым голосом спросил он. – Глотнуть бы чего! – Он огляделся.
Не слишком просторный грузовой отсек с одиноким портом для отстрела десантной капсулы. Вокруг почти пусто, если не считать нескольких коробок – вероятнее всего, с контрабандой. Некуда даже присесть. Коробки большие, высотой по грудь. На них и залезть проблематично.
– Как и заказывал: тринадцатый сектор Конопуса, – Тризер была немногословна. – Ты не ошибся, парень? Вокруг на световой год ничего нет. Уйдёшь здесь – обратной дороги не будет. Энергия у капсулы не безгранична. Как возвращаться будешь?
– Что-нибудь придумаем.
Стив обернулся к Лии. Девушка спала свернувшись калачиком – всё в той же одежде, что и в полицейском участке. Шортики, топик – такая по-детски беззащитная перед тем, что их ожидает впереди.
– Сколько она проспит ещё? – обратился он к Ангелу.
– Часа четыре. Мы уже будем… – она замолчала, бросив беглый взгляд на Тризер, и с напряжением в голосе заключила: —… на месте.
