− А почему чепуху?
− Да он Диму на дух не выносил. Дима в другом офисе работал. Карьера хорошая. В общем, какой-то совместный проект. Собственно, так мы с ним и познакомились. Папа нас с мамой тогда на вечеринку по поводу этого проекта пригласил. Я еще идти не хотела. Мама сказала, что надо — никогда не знаешь, за каким поворотом тебя ждет судьба. И оказалась права.
Слово «мама» снова прошло через сознание раскаленным прутом. Алла заняла и это место. Поделом тебе, Каська, поделом. За все твои грехи — истинные и ложные.
Я аккуратно отставила чашку.
− И с тех пор вы встречаетесь?
− С Димой? Полгода уже.
− Большой срок для замужества.
− Он перспективный. С ним я буду счастлива.
Перспективный? Счастлива? Ну, да. Измена — пережиток.
Оксюморон. Удобный повод, чтобы разбежаться и возненавидеть друг друга. Умные люди изменяют и не делают из этого трагедии. Вот Лялька — умный человек. Вся в отца. Не делает трагедии из бытовых пустяков. Изменил, и что с того? Единственно, что ее не устроило — соперницей оказалась родная мать. А так — все в полном порядке.
Лялька вдруг напряглась:
— Ты что-то видела? Нехорошее? Он потеряет бизнес? Сейчас все теряют. С ума сошли с этим кризисом. Увольняют, становятся банкротами.
− Если всех увольнять, работать будет некому.
− Ты что-то скрываешь!
− Успокойся, про Диму я ничего не знаю. В его будущее не заглядывала.
− Врешь! Как можно не интересоваться будущим своего любовника!
− Можно. Если любовник тебя не интересует.
− А зачем с ним тогда спать?
− Для здоровья.
Она покраснела:
− Извини.
− Это ты меня извини, − в который раз за день я намотала красный шарф. Сейчас он удавкой жег шею.
− За что?
− За то, что спала с твоим мужем.
− Будущим, − уточнила она.
− Будущее тем и хорошо, что иногда не происходит.
− Как, как?
− Живи настоящим, Ляля. Завтра может и не быть.
Она отвернулась, продемонстрировав напоследок безупречный профиль. Такая моя и такая неродная.
В дверях мы столкнулись с Марычевым.
* * *
Он выглядел чуть иначе, чем на экране. Телекамера и грим добавляют привлекательности и здоровья. В реальности все совсем иначе. За эти годы он постарел и иссох. Пергаментная кожа плотно натянута на череп. Под глазами сине-желтые тени. Шишковатая голова побрита. На безымянном пальце левой руки обручальное кольцо с глубокой царапиной. Такая же царапина была у Марычева на сердце.
Он узнал меня сразу — уголок рта дрогнул, а в глазах промелькнул страх.
− Кто-нибудь звонил?
− Никто. Так, по мелочи… − Лялька почувствовала и снова говорила отрывисто и зло. — Список у вас на столе.
− Спасибо, на сегодня вы свободны.
− Но ведь еще два часа…
− Повторяю, свободны.
Мы молча смотрели, как она выключает компьютер, переобувается, меняя туфли на модные сапоги, надевает невесомую норковую шубку.
Лялька протиснулась меж нами и вышла.
Марычев подождал с минуту, затем выглянул в коридор, закрыл дверь и повернул ключом.
− Так будет лучше. Давайте ваше пальто.
Мы прошли в кабинет. Марычев плеснул коньяка в стаканы, но, вспомнив о моей пагубной привычке, замялся.
Я взяла стакан из его влажных рук и присела на диван. Прислушалась к ощущениям. Олег был здесь, я чувствовала его присутствие.
− Да, он был здесь. В день своей смерти, − Марычев залпом осушил стакан. — Ваша дочь обычно очень долго обедает, так что у нас было время поговорить. Нам никто не мешал.
− Вы знали, что я приду?
− Олег сказал. Получается, я вас ждал. Только все равно оказался не готов. Не думал, что когда-нибудь буду снова сидеть с вами — вот так, в полной тишине — и смотреть глаза в глаза.
− Я задам всего несколько вопросов и сразу уйду. Понимаю, что вам неприятно и больно.
− Ничего вы не понимаете! — выкрикнул он. — И Олег не понимал. Он думал, я вас ненавижу, Кассандра. За все, что тогда случилось.
− А на самом деле?
− Я вам благодарен. Знали бы вы, как я вам благодарен! Если я кого и ненавижу, то только себя. Именно за это чувство. Я у вас в долгу. Спрашивайте.
