Часы стенные бьют, без устали бросая
В таинственную мглу минуты, дни, года,
И означает их биение всегда
Игру неведомой, неодолимой силы,
И колыбели крик, и тишину могилы.
А Дженни думает: «Что делать, боже мой?»
Разуты малыши и летом и зимой.
Какая нищета! Здесь хлеб едят ячменный…
За дверью океан грохочет неизменно.
Бьет тяжкий молот волн о наковальню скал,
И кажется порой, что беспощадный шквал,
Как искры очага, развеять звезды хочет;
Ночь непроглядная безумствует, хохочет,
Пускается танцовщицей веселой в пляс,
Ночь, в сумрак и туман закутавшись до глаз
И уподобившись разбойнику-злодею,
Хватает парусник и с ношею своею
Несется к скалам вдруг, и чувствует моряк,
Как разверзается пред ним пучины мрак,
Который крик его последний поглощает.
В его сознании в последний миг всплывает
Кольцо железное на пристани родной.
Виденья мрачные пред Дженни чередой
Проходят. Страшно ей. Сдавило грудь рыданье.
IV
О жены рыбаков! Как тяжело сознанье,
Что муж, отец и сын, все те, кто дорог так, —
Во власти хаоса; что самый лютый враг,
Разбушевавшаяся грозная стихия,
Играет жизнью их; что, ко всему глухие,
На них бросаются, как звери, стаи волн;
Что ветер, ярости неизъяснимой полн,
Сечет и хлещет их и видеть им мешает;
Что, может быть, сейчас им гибель угрожает,
И где они — никто не ведает о том;
И чтобы выстоять в сражении морском,
Чтоб схватку выдержать с могуществом пучины,
Им дан кусок доски и дан кусок холстины…
И женщины бегут к бушующим волнам
И молят океан: «Верни, верни их нам!»
Увы! Какой ответ стихия дать им может?
Всегда страшащая, она их страхи множит.
Еще сильней тоска сдавила Дженни грудь.
Муж в море. Он один. О помощи забудь.
Скорей бы дети подросли, отцу подмога!
Но вырастут они — и возрастет тревога;
Он в море их возьмет, и, плача, скажет мать:
«О, лучше бы детьми мне видеть их опять!»
V
Она берет фонарь и плащ. Пора настала
Взглянуть на океан, на волны у причала,
Не стало ли светать, не видно ль вдалеке
Огня на мачте. В путь! И с фонарем в руке
Выходит из дому она. Еще не веет
Прохладой утренней, и в море не белеет
Та полоса, где мгла от волн отделена.
В предутреннем дожде особенно мрачна
Природа. Потому так медлит день родиться.
Нигде зажженный свет из окон не струится.
Она идет во тьме. И но дороге вдруг
Одна из самых развалившихся лачуг,
Чернея в темноте, пред нею возникает.
Ни света, ни огня. И ветер открывает
И закрывает вновь трепещущую дверь,
В соломе грязной копошится, словно зверь,
И крышу ветхую трясет, протяжно воя.
«Да, — Дженни думает, — с живущей здесь вдовою
Давно не виделась я. Муж мне говорил,
Что хворь какая-то ее лишила сил».
Она стучит в окно. Никто ей не ответил.
Ее слегка знобит. «Какой холодный ветер!
А женщина больна. Нет хлеба у детей.
Хоть двое у нее — вдове куда трудней!»
И Дженни вновь стучит: «Откликнитесь, соседка!»
Молчание в ответ. «Такое встретишь редко,
Чтоб так был крепок сон… Не дозовусь никак».
И в это время дверь, ведущая во мрак,
Со скрипом мрачным перед Дженни распахнулась,
Как будто жалость в ней, в бесчувственной, проснулась.
VI
В дом женщина вошла. Фонарь в руке ее
Печально осветил безмолвное жилье.
Сочилась с потолка вода, и то и дело
Вниз капли падали. А в глубине чернело
То, что внушало страх и вызывало дрожь:
Труп в глубине лежал. Он был совсем не схож
С той, что всегда слыла веселою и сильной;
Как призрак нищеты, он в полумгле могильной
Возник и был разут, взлохмачен, изможден.
Шла долгая борьба. Теперь являет он
Конец сражения. У мертвой пожелтело
Лицо застывшее; и, покидая тело,
Душа разверзла ей уста в последний миг,
Чтоб вечность слышала ее предсмертный крик.
А близ кровати, на которой мать лежала,
Стояла колыбель, и жизнь в ней трепетала:
Во сне два крохотных созданья — брат с сестрой
Ворочались. Их мать, конец предвидя свой,
Накинула на них платок и покрывало,
С себя их сняв: она лишь одного желала,
Чтоб холод разбудить не мог ее детей,
Когда холодная склонится смерть над ней.
VII
Как сладко спят они в дрожащей колыбели!
Их личики от сна чуть-чуть порозовели.
Пусть даже трубный глас на Страшный суд зовет,
Он не разбудит их, двух маленьких сирот,
И страха нет у них перед судьей суровым.
