Девяносто третий год. Эрнани. Стихотворения - страница 239

Шрифт

Интервал

Перевод Инны Шафаренко

Пятнадцать сотен лет во мраке жил народ,

И старый мир, над ним свой утверждая гнет,

Стоял средневековой башней.

Но возмущения поднялся грозный вал,

Железный сжав кулак, народ-тиран восстал,

Удар — и рухнул мир вчерашний!

И Революция в крестьянских башмаках,

Ступая тяжело, с дубиною в руках,

Пришла, раздвинув строй столетий,

Сияя торжеством, от ран кровоточа…

Народ стряхнул ярмо с могучего плеча, —

И грянул Девяносто Третий!

* * *

«Один среди лесов, высокой полон думы…»

Перевод Инны Шафаренко

Один среди лесов, высокой полон думы,

Идешь, и за тобой бегут лесные шумы;

И птицы и ручьи глядят тебе вослед.

Задумчивых дерев тенистые вершины

Поют вокруг тебя все тот же гимн единый.

Что и душа твоя поет тебе, поэт.

7 июля 1846 г.

* * *

«Словечко модное содержит ваш жаргон…»

Перевод В. Шора

Словечко модное содержит ваш жаргон;

Вы оглашаете им Ганг и Орегон;

Оно звучит везде — от Нила до Тибета:

Цивилизация… Что значит слово это?

Прислушайтесь: о том расскажет вам весь мир,

Взгляните на Капштадт, Мельбурн, Бомбей, Каир,

На Новый Орлеан. Весь свет «цивилизуя»,

Приносите ему вы лихорадку злую.

Спугнув с лесных озер задумчивых дриад,

Природы девственной вы топчете наряд;

Несчастных дикарей из хижин выгоняя,

Преследуете вы, как будто гончих стая,

Детей, что влюблены в прекрасный мир в цвету;

Всю первозданную земную красоту

Хотите истребить, чтоб завладел пустыней

Ущербный человек с безмерною гордыней.

Он хуже дикаря: циничен, жаден, зол;

Иною наготой он безобразно гол;

Как бога, доллар чтит; не молнии и грому,

Не солнцу служит он, но слитку золотому.

Свободным мнит себя — и продает рабов:

Свобода требует невольничьих торгов!

Вы хвалитесь, творя расправу с дикарями:

— Сметем мы шалаши, заменим их дворцами.

Мы человечеству несем с собою свет!

Вот наши города — чего в них только нет:

Отели, поезда, театры, парки, доки…

Так что же из того, что мы порой жестоки? —

Кричите вы: — Прогресс! Кто это создал? Мы! —

И, осквернив леса, священные холмы,

Вы золото сыскать в земном стремитесь лоне,

Спускаете собак за неграми в погоне.

Здесь львом был человек — червем стал ныне он.

А древний томагавк револьвером сменен.

ПОСЛЕДНИЙ СНОП

КУЗНЕЦЫ

Перевод М. Донского

Взгляни, вон кузница, и там — два силача

В багровых отсветах пылающего горна.

Как искры сыплются! Не плющат ли сплеча

Два демона звезду на наковальне черной?

Над чем же трудятся два мрачных кузнеца?

То гордый ли клинок иль скромный лемех плуга?

Прислушивается к их молоту округа:

Он пробуждает дух и веселит сердца.

Куют ли меч они или куют орало,

Железо мирное иль боевую сталь, —

Они работают! Над ними солнце встало,

Раскинулась вокруг сияющая даль.

31 октября 1840 г.

Дорога из Д’Эперне в Шато-Тьери

ПРИМЕЧАНИЯ

Александр Молок, Сельма Брахман

Девяносто третий год

«Девяносто третий год» — одно из самых значительных произведений Виктора Гюго. Этот роман представляет собой широкое художественное полотно, на котором яркими красками изображены события и деятели, участники и противники великого революционного переворота конца XVIII века, ликвидировавшего прогнившие феодальные порядки во Франции и открывшего новую главу в ее истории, а отчасти и в истории других стран. «Она недаром называется великой, — писал В. И. Ленин о первой французской буржуазной революции. — Для своего класса, для которого она работала, для буржуазии, она сделала так много, что весь XIX век, тот век, который дал цивилизацию и культуру всему человечеству, прошел под знаком французской революции»[523].

Многие выдающиеся мастера слова — в том числе Анатоль Франс, Ромен Роллан, Чарльз Диккенс — изобразили в своих произведениях грандиозную историческую драму 1789–1794 годов. Но, быть может, никому из них не удалось дать такую широкую картину эпохи, такое потрясающее по своей силе изображение событий, какое привлекает читателей в романе Гюго. Объясняется это прежде всего тем, что Гюго был современником и очевидцем четырех революций (1830, 1848, 1870 и 1871 гг.), что он являлся активным участником борьбы за утверждение республиканского строя во Франции. А борьба эта развернулась в 70-х годах, как раз тогда, когда создавался роман «Девяносто третий год».