Вижу, как у парня округляются глаза: полагаю, он так толком ни разу к Ангелике и не прикоснулся… Жду его ответной реакции, отрицательной скорее всего, но доктор вдруг подхватывает кроху на руки и передает ее Юлиану, как ни в чем не бывало.
Невольно присматриваюсь к этому эскулапу: уж не турбобабули ли его подослали? От них всего, что угодно, можно ожидать. И тут же себя одергиваю: так и до паранойи недалеко. Расслабься, Эмили! Но у меня все равно такое чувство, словно и этот доктор, и турбобабули, и вообще весь мир в радиусе ста километров знает о моей вчерашней слабости, проявленной в отношении Юлиана.
Он, между тем, держит мою дочь на руках и держит с таким видом, словно она готовая вот-вот рвануть ядерная бомба.
— В холодильнике есть сцеженное молоко, — сообщаю ему едва слышным голосом. — Не мог бы ты разогреть бутылочку?
Юлиан перемещается на кухню, и я реально переживаю за то, как бы он не выронил моего ребенка из рук, а тут к тому же появляется Лэсси с рулоном туалетной бумаги в зубах, и парень кричит:
— Эй, отдай немедленно, мохнатое безобразие! — и кидается за ретривером, решившим, должно быть, что это такая забавная игра, и потому не желающим расставаться со своим бумажным сокровищем.
Они носятся по комнате между диваном и кухонным островком, и попугай вопит, что есть силы:
— Рио хочет ласки! Приласкайте малыша Рио.
Я прикрываю глаза: это какой-то безумный бедлам, на который я даже не знаю, как реагировать. Приоткрываю один глаз и гляжу из-под приспущенных ресниц: санитары улыбаются, доктор… хлопает себя по коленке.
— Вот это я понимаю, веселая семейка. Вам, верно, никогда не бывает скучно?!
И Юлиан ворчит:
— Бесплатный цирк-шапито. Милости просим! — выдергивает-таки рулончик с бумагой из пасти Лэсси и возвращается на кухню за бутылочкой для Ангелики.
— Рио хороший, Рио хочет ласки, — продолжает клянчить попугай, и одного из санитаров подряжают утихомирить любвеобильную птицу. И пока в квартире воцаряется хоть какое-то подобие порядка, доктор выписывает мне необходимые лекарства и неожиданно интересуется:
— Не знаете, где могли подхватить такую болячку? Вам лучше бы избегать всего этого. Ангины дают осложнения на сердце, вы знали об этом?
Отрицательно машу головой.
— Думаю, это из-за табачного дыма, — произношу хриплым полушепотом. — Со мной такое уже бывало. — И невольно зыркаю в сторону Юлиана.
— Ай-яй-яй, — кивает головой пожилой эскулап (кажется, он понимает меня без слов) — вам, молодой человек, стоило бы быть осторожнее с сигаретами, — обращается он к Юлиану. — Мало того, что вредите своим легким, так еще садите сердце собственной девушке… К тому же в доме ребенок. Пассивное курение — опасная штука.
Мне снова хочется зажмурить глаза, чтобы только не видеть реакцию Юлиана на слова маленького доктора. Вот только я себе этого не позволяю: смело гляжу в голубые глаза парня, неловко держащего на руках моего ребенка.
— Я учту это на будущее, — кидает он полунасмешливым тоном, и я удивляюсь его неожиданной выдержке.
Когда за нашими визитерами закрывается дверь, я начинаю выбираться из постели. Жаропонижающая таблетка скоро сделает свое дело, а мне надо выгулять Лэсси.
— Куда это ты собралась? — спрашивает Юлиан, сдвинув брови на переносицу.
— Выгулять Лэсси.
— С ума, что ли, сошла! Еще час назад я думал, ты душу богу отдала, а ты вдруг выползаешь из кровати и собираешься выгуливать собаку. — И командует: — Лежи давай в постели. — И менее агрессивно: — Я постелю тебе в спальне… — И совсем тихо: — Там удобнее.
У меня екает сердце, бабочкой бьется в пустоте грудной клетки, воспаряет куда-то под облака — в самые далекие, неведомые дали.
Я только столь же тихо спрашиваю:
— А как же Лэсси? Ее надо выгулять.
И Юлиан бурчит:
— Да выгуляю я ее, несносная ты Катастрофа. Иди уже в постель!
Я снова залезаю под одеяло и блаженно выдыхаю: слабость во всем теле буквально опрокидывает меня на отсыревшие простыни. Слышу, как Юлиан возится в своей спальне и шепчу Ангелике:
— Он заботится о нас, представляешь! Это такой прорыв. Турбобабули будут в восторге!
А у самой ком в горле от мысли, что я обманываю его — и когда это стало казаться таким неправильным? — и страх перед разоблачением ударяет под дых, подобно кувалде. Хватаю губами воздух, хриплю больным горлом… с трудом, но удерживаю вскипающие на глазах слезы. И этот тревожный признак пугает меня самое…
