Распахиваю заднюю дверцу «Фиата», приглашая Лэсси занять место в автомобиле, но она не двигается с места.
— Ты это чего? — спрашиваю я. — Не хочешь ехать со мной? Почему?
Ретривер глядит на меня умными, карими глазами и мотает хвостом из стороны в сторону. Вот ведь незадача, вдруг я не смогу с ним управиться, что тогда? Катастрофа, да и только. Открываю дверь со стороны водителя в поисках своего телефона: надо, наверное, позвонить турбобабулям и выяснить, что делать. Однако Лэсси протискивается мимо меня и усаживается на пассажирское сидение рядом с водителем…
— Так, — улыбаюсь я с неожиданной догадкой, — Лэсси любит ездить на переднем сидении, не так ли, девочка? — спрашиваю я, и собака отвечает своим собачьим «да», гавкнув на весь салон. — Замечательно, — заключаю я, усаживаясь за руль. — Я и сама не люблю сидеть сзади: там меня неизменно укачивает. Тебя тоже?
Лэсси подается вперед и лижет меня прямо в нос.
— Фу, ну ты и подлиза! Юлиану это точно «понравится», — злорадствую я, направляя автомобиль в сторону своего временного дома.
В голове проносятся тысячи всевозможных разрозненных фактов, скручивающихся спиралью и в вальсе проносящихся из нейрона в нейрон моего головного мозга: да, я нервничаю, очень нервничаю. Такого сюрприза Юлиан точно не ждал — надеюсь, он вынесет его стоически. Чего я и себе желаю!
Уже около дома подхватываю из багажника сумку с собачьими принадлежностями для Лэсси, пристегиваю ей поводок и веду вверх по лестнице с замирающим сердцем.
Только бы с Ангеликой все было хорошо…
Только бы он не пришиб нас вместе с этой собакой!
В квартире на удивление тихо, хотя дочери уже пора было бы проголодаться, и я тихонько стучу в дверь.
Секунда…
>Дру>гая…
Третья.
— Ну наконец-то, — слышу я недовольный голос Юлиана, — явилась, в конце концов.
Волосы у него вздыбленные, глаза дикие — никак Ангелика все-таки задала ему жара. Странно, что теперь она молчит… Надеюсь, он она там живая?! Кидаюсь к дивану и подхватываю улыбающуюся дочь на руки.
— Кто у нас тут проснулся? — сюсюкаюсь полным облегчения голосом. — Кто смотрит на мамочку своими красивыми глазками? Да это же моя девочка, мамина красавица. Умница моя ненаглядная!
Теперь же меня тревожит полнейшая тишина за спиной: ни Юлиан, ни собака не подают признаков жизни. Оборачиваюсь и вижу, как те глядят друг на друга настороженными глазами: Юлиан — «животным не место в этом доме»-взглядом, Лэсси — «я хорошая девочка. Давай будем дружить?» И я, прикрывшись Ангеликой, словно щитом, произношу:
— Я устроилась работать выгульщицей собак. Лэсси — моя первая клиентка. Можно она поживет у нас какое-то время?
Последующее трехэтажное ругательство, самое витиеватое из всех, слышанных мной ранее, я предпочитаю не озвучивать на страницах этой истории.
Нет, ну младенец еще куда ни шло — я почти смирился с его присутствием в своем доме — но собака. Теперь она притащила собаку! Огромного, слюнявого пса с отвисшей шерстью и ощеренной мордой. Я в принципе не люблю животных, а уж огромных зверюг, подобных этой, и подавно — я не выдерживаю и высказываю все, что думаю о новой подопечной своей ненормальной оккупантши.
А она — в ответ:
— Мужчины, у которых есть коты, считаются более счастливыми в любви.
Вот тут я взвыл по-настоящему, прибавив к уже озвученному количеству недобрых эпитетов в адрес малышки Эмили парочку не менее любопытных.
— Ты не кота притащила, — ору я на всю квартиру, — ты притащила чертову собаку! Видишь разницу?
И она заявляет:
— На котов у тебя аллергия, я помню, а про собак ты ничего не говорил. — И, верно, заметив, как я набираю воздух для очередного зычного ора, поспешно добавляет: — Хозяйка обещала заплатить хорошие деньги. Они с семьей улетели в Египет, а Лэсси некуда было пристроить. Тысяча евро. Подумай сам, тысяча евро за неделю! Это очень хорошие деньги.
— Да хоть десять тысяч. Мне собака в доме не нужна!
— Но не могу же я выкинуть ее на улицу? — спрашивает она. И снова за свое: — В одиннадцатом веке королем Норвегии три года был пес.
Как же я устал от этой свихнувшейся девицы с ее младенцем, собаками и бредовыми фактами, которые вылетают из нее всегда невпопад, подобно беспорядочному тотализатору. Такое чувство, словно вся информационная картотека в ее голове перемешалась во время взорвавшейся бомбы, и теперь она выдает первое, что приходит в ее дурашливую головку. А мне-то всегда казалось, что большего фрика, чем Алекс, и найти было бы сложно… Ан-нет, есть экземпляры похуже заучки-лепидоптеролога. Поздравляю, Эмили Веллер, у вас круглая десятка по шкале идиотизма от нуля до десяти!
