— Ох! Вот так поел
ягодки! — грустно хмыкнул я и дернулся наверх.
Удалось освободиться по
грудь. От болотных ароматов уже кружилась голова, кожу лица противно стягивала
засыхающая пленка жижи. Зато комары не больно-то и хотели на меня приземляться.
Не зря же сасквачи всегда ходят в таком виде, как я сейчас. Да, хорошо, но как
же воняет! Сколько прошло времени, я не знал. Солнца уже видно не было. Оно
где-то запуталось за верхушками высоченных сосен и елей. Ранний вечер — решил я
и тихо напел «Как утомительны в России вечера...» и поправился: «...или утопительны?»
Ход моих дурацких мыслей прервал хруст веток и шелест высоченной куги.
— Ну, вот и помощь! — радостно
забилось сердце.
В считанные секунды я
представил, что сейчас заросли раздвинутся и появится крутой парень в летном
комбинезоне или же крепыш в штормовке с яркими буквами «МЧС» на спине. И что
через десять минут я буду на суше, а еще через полчаса — в вертолете... а там
лету нет ничего до станции и домой, домой, домой... Я рванулся наверх:
— Ну, что, Водокруч,
ничего у тебя не вышло и в этот раз! Оставайся тут со своими подружками —
пиявками да лягушками. А я в Египет лучше рвану, чем к тебе в гости на ужин...
Но, увы, как говорится,
рано радовался, или не говори «Гоп!», пока не перепрыгнул. Из зарослей возникла
одинокая Пятница. Вид ее был усталый, озабоченный и какой-то отрешенный. И я
понял — кажется, мне приходит конец! С разбегу девчонка бухнулась в болото и
пошла ко мне. Надо заметить, что Пашка была молодец, ибо, в отличие от меня,
умела ориентироваться на местности и каким-то образом запомнила ту тропку, по
которой ходила. Поэтому она добралась до меня без лишних проблем. Упала на
кочку, чтобы перевести дух.
— Ну, что там? — спросил
я.
— Нет вертолета... —
прохрипела девчонка.
— Как это нет?! А где же
он?! Может, тебе все же показалось?
— Нет, скорее всего, они
пролетели мимо, далеко ведь были, могли дым не заметить. Там от реки опять
туман пошел... Весь наверх поднимается...
— Вот ведь не везет!
— Как ты?
— Еще немного
поболтаюсь... Все-таки я успел перекусить.
— А где палка?
— Тоже засосало...
— Я сейчас другую
принесу, подлиннее... Я видела, когда бежала, там на берегу лежит...
— Да ладно, не надо. Все
равно ведь меня не вынешь.
— Ты это брось! Я тебя
тут не оставлю! — и она, решительно встав, рванула обратно.
Через десять минут
вернулась с жердью, выглядевшей приличнее первой, и протянула один конец мне.
Отжавшись от своей палки и, тем самым, окончательно ее утопив, я, однако, смог
по пояс вырваться из жижи и на длину торса продвинуться по полынье.
— Тяни!
Девчонка снова взялась
за трудную работу. Я помогал ей, как мог. Но трясина и в этот раз оказалась
покруче. Пашка опять обессилено упала на кочки, а я завис на жердочке.
— Нет, Пятница, ты
напрасно стараешься. Нам это болото не победить! Похоже, призвал и меня
Господь... Что ж, должное по грехам своим получаю... А тебе-то чего зря
страдать? Оставь меня тут и возвращайся на гору, а то вообще вертолет
прозеваем. И костер, поди, уже погас...
— А ты как же? —
поднялась девчонка на колени.
— Да что я? Как-нибудь
уж сам буду выкручиваться... потихонечку.
— Угу! — как-то строго
произнесла Прасковья. — Потихонечку, говоришь... Прямо на дно... да? Нет уж! —
и она с новой силой вцепилась в палку-выручалку.
Началась очередная
схватка с болотом. Тина и жижа летели во все стороны. Девчонка быстро
выдохлась, однако палки не выпустила. Несколько раз глубоко вздохнула и сказала
срывающимся голосом: «Ну, Матушка Божия, помоги же, я должна его вытащить!» И с
такой яростью навалилась на жердь, что даже немного вытянула меня из бучилы.
Мне стало так стыдно и обидно от того, что я, Жора-Обжора, вынужден принимать
помощь какой-то хлипкой девчонки, что бессилен справиться с каким-то вонючим
Водокручем!
От злости я стиснул зубы
и отчаянно ринулся наверх и вперед. И тут я впервые ощутил под ногами хоть
какую-то твердь! То, похоже, была первая жердь, идущая ко дну. Я оттолкнулся от
нее насколько только это было возможным и, издавая вопли, потянулся к Пашке. Та
же, постанывая и вскрикивая, тянула палку на себя. Бедная моя постница, она
прикладывала просто нечеловеческие усилия. И Водокруч дрогнул! Оторвавшись от
его цепких лап, я оказался полностью на поверхности полыньи. Не дав трясине
опомниться, так заработал руками и ногами, что окатил жижею и всего себя, и
окрестные кочки, и даже свою спасительницу. И все же, наконец, я достиг
заветной более-менее твердой почвы и оказался рядом с девчонкой. Я был
спасен... Выбравшись из опасной полыньи, плюхнулся около своей Пятницы. Минут
десять мы лежали, как болотные коряги, и только тяжело дышали почти в унисон,
приходя в себя после жуткого напряжения всех сил. Но, Пашка не забыла и тут
поблагодарить небесных покровителей, шепча ей одной известные молитовки. А у
меня уже не было сил даже и на это... Когда же мы малость успокоились, я
произнес:
