Может быть, она
по-прежнему не желала со мной общаться? И это за все то хорошее, что я для нее
сделал?! А ведь я мог бы сейчас уже ехать домой, готовиться к поездке в Египет,
а она плавала бы все где-нибудь, уже под Екатеринбургом примерно... Вот ведь
гордячка! И во мне вновь стало разгораться зло на эту девчонку. Мокрая одежда
противно облегала тело, сидеть было неудобно.
— Надо бы отжаться, как
думаешь? — спросил я.
— Угу! — отозвалась
Пашка.
— Тогда давай так
сделаем, — предложил я и решительно поднялся. — Ты иди в дальний угол, а я ко
входу. Гроза над нами, кажется, уже прошла, и молнии уже почти совсем не
светят. А минут через десять сходимся опять на середине, о'кей?
— Угу, — снова промычала
девчонка и пошла к задней стенке пещеры, звонко шурша камнями.
А я подошел к выходу, но
встал все же в темном уголке. Хоть и рядом с пауком, но зато обезопасил себя от
света случайной молнии, который выставил бы меня на всеобщее обозрение.
Быстренько разделся. В принципе, одежки-то было всего пять предметов: носки,
бриджи, плавки да темно-синяя майка с белым желтоглазым волком на груди. Чтобы
не думать о своей наготе, я решил затеять разговор с девчонкой, которой,
похоже, было нелегко управляться с длинным и широким платьем, промокшим до
нитки.
— А ты неплохо плаваешь!
Где училась? В секции?
— Нет, меня мама учила,
когда я еще совсем маленькой-маленькой была. Она имела юношеский разряд по
плаванию! — ответила наконец Пашка, и в ее голосе я не обнаружил и нотки
недоброжелательности. — А у тебя все равно лучше получается! — добавила она.
— Меня родители в шесть
лет пристроили в секцию. Так туда и хожу до сих пор.
— А где ты учился с
водоворотом бороться?
— Да нигде! Тренер
как-то рассказывал... Так, одна теория, короче. Сегодня вот впервые была
практика. А ты молодец, ловко сделала этого Водокруча!
— Тебе спасибо за
подсказку и поддержку, а то он меня едва не проглотил!
— Ха! Вообще-то, противный
старикашка, этот Водокруч XIII-й! Не желал бы я больше с ним обниматься!
— Это точно...
Крепенько отжав свою
нехитрую одежонку, я оделся, пригладил свои короткие волосы и снова вернулся к
валунам. Девчонка тоже шла на середину, осторожно ступая в темноте, чтоб не
споткнуться об острые камни. Ей было все же полегче, так как удалось сохранить
свои туристские кеды. А я вот в одних носках являлся теперь никудышным ходоком,
точно выброшенная на берег рыба.
— Фу, ну вот и все... —
облегченно выдохнул я. — Ну и накупались мы сегодня!
— Да уж... — тихо
согласилась Пашка. — Даже чересчур.
— А книжку-то так и не
спасли...
Девчонка печально
вздохнула.
— Интересная хоть была?
— спросил я.
— Еще бы! Это же «Жития
святых»! За ноябрь... Жалко очень... Это все я, дуреха нерасторопная! Надо было
ее в сумку спрятать...
— Да разве все успеешь!
Ветрило-то вон какой наехал! Меня и то чуть за борт не опрокинул! — усмехнулся
я, подбадривая девчонку.
Время тянулось медленно.
Очень хотелось есть. Дождь хоть и ослаб немножко, но все равно продолжал
барабанить по камням. Вдали как-то тревожно и печально шумел и трещал лес.
Молнии били теперь на том берегу: грозовой фронт медленно продвигался на
станцию. Я достал из кармана последний «Марс», вернее, то, что от него
осталось. Короче, это был теперь слипшийся комок облезлой обертки с
толстым-толстым слоем мокрого шоколада внутри. Он даже и запах потерял. И все
же это было какое-никакое лакомство. Я истратил за день все силы и надо ведь их
как-то восполнять! Девчонка сидела напротив меня, прислонившись спиной к стенке
пещеры. Ее почти не было видно, но, думаю, что она уже начинала дремать от
усталости. Я осторожно развернул свое шоколадно-ореховое сокровище и с
наслаждением вонзил в это месиво свои зубы. Несмотря ни на что, было вкусно,
как никогда, хотя шоколад и отдавал привкусом тины... Съев добрую половину
сладкой массы, остатки я протянул девчонке.
— На, поешь вот!
Она оттолкнулась от
стенки и, принимая из моих рук странное угощение, удивленно спросила:
— Что это?!
— Батончик «Марс»! —
сказал я важно и добавил уже потише: — Точнее, читай наоборот... Но ничего,
есть вполне можно.
