Потом Каролина рассказала, что София все еще в Англии. Похоже, она никак не могла уладить дела со страховой компанией. Так что свадьба по-прежнему откладывалась на неопределенный срок.
– Так все может просто сойти на нет, – сказала Каролина. – Без Софии ничего не состоится. Сами они палец о палец не ударят.
Что касается Максимилиама, то никаких известий по-прежнему не было. Может, его так никогда и не найдут.
– А еще что-нибудь произошло?
Каролина покачала головой и вдруг залилась смехом.
– Конечно! Спектакль! Никогда в жизни этого не забуду!
Она начала свой рассказ с того, как отправила билеты в Замок Роз, но я со смехом прервала ее. Розильда мне об этом уже писала.
– Любишь же ты приключения! Как ты не побоялась?
Тут Каролина больше не смогла усидеть на месте. Она подскочила и потребовала, чтобы я немедленно выложила, что написала мне Розильда. Она кружилась и приплясывала от удовольствия, пока я описывала, как эти трое из замка восторгались ее Карлом Моором. Как Арильд и Леони заявили, что молодой актер удивительно похож на «моего брата». И как Розильда, напротив, не нашла никакого сходства, разве что в голосе, да и то совсем чуть-чуть.
– Она считает, что вы абсолютно разные типы. «Мой брат» гораздо утонченней. Тот актер, например, никогда не смог бы сыграть роль аристократа. Например, Дон Карлоса.
Каролина хохотала как сумасшедшая. Все это ей ужасно нравилось. Она схватила меня за руки, сдернула с сумки и закружила в вальсе по перрону.
Потом она успокоилась и, взяв багаж, мы направились к экипажу.
Но что это за карета? Опять с привидениями?
– Не знаю, – пожала плечами Каролина. – Она уже стояла у ворот. Арильд сказал, что это твоя любимая.
Наверное, он хотел подразнить меня. Странно, но меня это вдруг развеселило. Это могло означать, что, несмотря ни на что, он все-таки немного обо мне думал.
– Он никогда не говорил тебе, что это карета с привидениями?
– Нет. И я ничего не заметила, пока ехала.
– Потому что сидела на козлах. А привидения внутри!
И я рассказала ей, как однажды, когда я ехала в этой карете, руки у меня стали ледяными, лишь только я прикоснулась к шелковым подушкам сидения.
– Кучер не должен выезжать на этом экипаже, не положив старую Библию под свое сиденье. Иначе тот, кто сидит в карете, скоро почувствует, что он не один, что здесь есть кто-то еще – кто-то невидимый, но от его присутствия холод пробирает до мозга костей.
Каролина с сомнением посмотрела на меня.
– Ты еще более суеверна, чем я! Но давай проверим: может, под сидением кучера действительно лежит Библия?
Она убрала с сиденья подушку и попыталась поднять крышку. Но ничего не вышло: та была словно приколочена. Как ни старались, открыть мы ее не смогли. Наверное, там был какой-то секретный механизм, но нам не удалось его обнаружить. Каролина потеряла терпение.
– Ну все, пора ехать! Ты можешь сесть на козлы рядом со мной. Заодно и поболтаем.
Мы поставили сумки в карету и устроились на сиденье. Сначала ехали молча. Вечер был таким чудным, что не хотелось нарушать тишину. Лишь спустя какое-то время Каролина, понизив голос, заговорила снова.
– Ты помнишь мой сон? – прошептала она.
– Да. Он тебе опять приснился?
– Нет, но я иногда о нем думаю. Он как будто предупреждает о чем-то…
– Вот как? Тебе тоже кажется, что что-то должно случиться?
Она быстро взглянула на меня и, вздохнув, сменила тему.
– Как здесь красиво! Но ты никогда не замечала, что в красоте есть что-то печальное? Вдруг накатит такая тоска…
– Тоска?.. Отчего?
– От… Нет, не знаю, как сказать. От полноты чувств, может быть. От того, что человек никогда не дотягивается до этой красоты. Мне постоянно кажется, будто я что-то упускаю.
У меня тоже часто бывало такое ощущение. Мы еще немного проехали молча, слушая, как стучат копыта и щебечут птицы. И вдруг она сказала:
– Помнишь, я тебе писала, что в замке со мной случилось такое, после чего я больше не могла там оставаться?
– Да, ты еще обещала, что когда-нибудь расскажешь мне об этом.
– Нет, я ничего не обещала. Я написала – может быть. Это я помню.
Я подумала, что она собиралась открыть мне какую-то тайну, но я сильно ошиблась. Она нахмурилась, подстегнула лошадей и, упрямо молча, уставилась на дорогу. Сперва я тоже молчала, но потом мне пришло в голову, что, возможно, она хочет, чтобы я ее уговорила, – глупейшая идея. Как будто я не знала Каролину! В общем, я сказала:
