– А ты случайно не преувеличиваешь?
– Нет, Каролина! Леони безумно тебя любит. И не делай вид, что ты этого не понимаешь.
Каролина молча посмотрела на меня. Теперь от ее шутливого настроения не осталось и следа.
– Да, просто беда какая-то, – вздохнула она. – И еще эта помолвка… Розильда говорит, они абсолютно безразличны друг к другу. Но почему-то вбили себе в голову, что это их судьба – быть вместе и утешать друг друга, раз они оба такие покинутые и одинокие. Розильда просила меня объясниться с Леони, но я же завтра уезжаю. И потом, она наверняка поняла бы меня превратно.
Да, Каролина вряд ли могла что-то сделать, с этим трудно было поспорить. Все было так нелепо и дико, что просто не верилось. Насколько я поняла из письма Розильды, именно безответная любовь к Каролине свела Арильда и Леони.
Каролина смотрела на меня растерянно.
– Не могут же они всю жизнь преклоняться передо мной! – простонала она. – Уж лучше бы они в монастырь ушли. Если б я только знала, чем это кончится!
Она поднялась, подошла к столу и зажгла лампу. За окнами стало совсем темно. Было уже в самом деле поздно, я хотела уйти, но она попросила меня остаться. Что-то было у нее на сердце. В глазах ее появился темный, таинственный блеск. Мы сели за стол, и вдруг она положила свою руку поверх моей и прошептала:
– Берта… Я должна тебе кое-что рассказать. Знаешь, что со мной случилось?
– Что?..
Она понизила голос до еле слышного шепота, как будто выдыхая слова – точно боясь, что в комнате есть кто-то еще. И начала свой рассказ.
– Это было вечером, перед тем как я собиралась перебраться к Сигрид. Я собрала свои вещи, а потом просто сидела и думала. Сигрид – личность необыкновенная, сама знаешь. Накануне моего переезда она позвала меня к себе поговорить. И сказала, что давно, с самого начала поняла: я не та, за кого себя выдаю. Что я девушка, а не парень. Странно, но мне не стало стыдно, ни капельки, наоборот – будто камень с души скатился. Она меня совсем не упрекала. Мне даже показалось, что она меня понимает…
Каролина смотрела прямо перед собой и говорила так, словно размышляла вслух. Как будто сама хотела разобраться в том, что произошло.
– Я часто думаю о том, как много во мне лжи и вероломства, но в тот вечер мне было удивительно хорошо и спокойно. Я пришла в согласие с самой собой. Я была рада, что Сигрид пригласила меня пожить у себя. И решила, что всегда буду откровенна с ней – так же как пыталась быть с тобой, Берта, хотя это и не всегда получалось. Для такого человека, как я, который так легко умеет притворяться, очень важно хотя бы с кем-то быть абсолютно откровенным. С тем, кто знает, какая я на самом деле. Понимаешь?
Она вопрошающе посмотрела на меня. Я молча кивнула.
– Вот такие мысли вертелись у меня в голове. Время прошло незаметно. Часы пробили полночь, и я уже собиралась ложиться, как вдруг почувствовала, что на меня кто-то смотрит, хотя прекрасно знала, что я одна. Как бы тебе это объяснить… Чувство такое, будто здесь находится тот, кого тут не может и не должно быть. Ты знаешь, меня нелегко испугать, но в тот момент мне стало по-настоящему страшно. Я сидела за столом, там, где ты сейчас, и отчетливо ощущала, что за моей спиной, в дверях, кто-то стоит и смотрит. Горела лампа – точно так же, как сейчас рядом с тобой. И точно так же круг света лежал на этом столе.
Каролина поднялась и подошла к ночному столику. Взяла спички и зажгла стоявшую на нем свечку, продолжая рассказывать.
– А здесь, на ночном столике, горела свечка. Не знаю, что на меня нашло, но от страха я взяла и погасила лампу. Однако в темноте я почему-то почувствовала себя уверенней и в конце концов осмелилась оглянуться и посмотреть на дверь. Мне показалось, что она слегка приоткрыта. Ее нужно было просто захлопнуть. Подойти, раздвинуть портьеры… От одной только мысли об этом душа у меня ушла в пятки. Но я смогла взять себя в руки. В комнате было совсем темно, так что за свечкой к ночному столику я пробиралась почти на ощупь.
Каролина не просто говорила – она разыгрывала передо мной свой рассказ. Взяла свечку и медленно, на цыпочках начала пересекать комнату, одной рукой прикрывая огонек. Я следила за ней, как зачарованная, по моей спине бежали мурашки. Она смотрела на дверь широко открытыми глазами, и во взгляде застыл ужас. Звук шагов тонул в мягком ворсе ковра, и когда она на секунду останавливалась, слышно было лишь ее воспаленное дыхание.
