Мы поднялись с земли и пошли обходным путем вокруг озера. Когда мы приблизились к маленькому пирсу, я спросил:
— Они вскрывали труп, шериф?
— Утонула она, все верно, — кивнул Пэттон. — Они говорят, что удовлетворены — в смысле того, как она умерла. Ножевых или огнестрельных ран нет, голову ей не проломили — ничего такого не было. Есть всякие там следы на теле, но их слишком много, чтобы они что-нибудь обозначали. Ну да и тело было не в самом лучшем состоянии, чтобы с ним работать.
Дегармо побледнел и нахмурился.
— Видно, не стоило мне говорить этого, лейтенант, — мягко добавил Пэттон. — Не каждому приятно такое слышать. А вам, как я вижу, она не чужой человек.
— Кончайте об этом, и пошли делать свое дело, — сказал Дегармо.
Держась берега, мы дошли до дачи Кингсли и поднялись по массивным ступенькам. Пэттон спокойно прошел по веранде к двери. Попробовал решетку. Она была не заперта. Приоткрыв ее, Пэттон осторожно взялся за шарообразную ручку двери, беспрепятственно повернул ее. Дегармо взялся за решетку, рывком раздвинул ее, Пэттон открыл дверь, и мы вошли.
Дерек Кингсли лежал с закрытыми глазами, откинувшись на спинку глубокого кресла у холодного камина. Рядом стояла на столе почти пустая бутылка виски. Вся комната пропахла виски. Поднос рядом с бутылкой был завален горой окурков, на вершине которой лежали две смятые пустые пачки.
Все окна в комнате были закрыты, и в ней уже стоял спертый жаркий воздух. Кингсли был в свитере, лицо у него покраснело и отяжелело, он храпел. Руки безвольно свисали по бокам подлокотников, касаясь пола кончиками пальцев.
Пэттон подошел к нему и долго молча смотрел на него с расстояния в несколько футов. Наконец он сказал спокойным, ровным голосом:
— Мистер Кингсли, нам нужно с вами поговорить.
Кингсли вздрогнул, открыл глаза, повел ими, не поворачивая головы. Он посмотрел на Пэттона, потом на Дегармо и наконец — на меня. Глаза у него были тусклые, но постепенно в них разгорался свет. Он медленно выпрямил спину и потер щеки руками.
— Я спал, — сказал он. — Я заснул пару часов тому назад. Похоже, я нажрался как сапожник. Во всяком случае, куда сильнее, чем нужно, чтобы было приятно.
Он опустил руки, и они бессильно повисли.
— Это лейтенант Дегармо из полиции Бэй-Сити, — сказал Пэттон. — Ему нужно с вами поговорить.
Кингсли коротко взглянул на Дегармо и перевел глаза на меня. Когда он опять заговорил, голос у него звучал трезво, спокойно и до смерти устало.
— Значит, вы передали ее полиции? — спросил он.
— Я хотел, но до этого не дошло, — сказал я.
Кингсли задумался над этим, глядя на Дегармо. Пэттон оставил входную дверь открытой. Подтянув коричневые жалюзи, он открыл два фасадных окна. Потом уселся на стул у окна и сцепил руки на животе. Дегармо стоял, мрачно глядя на Кингсли сверху вниз.
— Ваша жена убита, Кингсли, — безжалостно сказал он. — Если только это для вас новость.
Кингсли уставился на него и облизнул губы.
— Не очень-то он огорчен, верно? — сказал Дегармо. — Покажи ему шарф.
Я достал зеленый с желтым шарф и помахал им. Дегармо показал на него большим пальцем:
— Ваш?
Кингсли кивнул и опять облизнул губы.
— Очень легкомысленно — оставлять за собой такие улики, — сказал Дегармо. Он тяжело дышал, ноздри сузились, две резкие морщины пролегли от них к уголкам рта.
— Оставлять где? — очень спокойно спросил Кингсли. Он едва удостоил шарф взгляда. В мою сторону он даже не посмотрел.
— В меблированных комнатах «Гранада» на Восьмой улице в Бэй-Сити. Номер шестьсот восемнадцать. Вам это ничего не говорит?
На этот раз Кингсли очень медленно поднял глаза, чтобы встретиться с моими.
— Значит, она была там? — тихо спросил он.
Я кивнул.
— Она не хотела, чтобы я шел туда. Я не отдавал ей деньги, пока она не поговорит со мной. Она признала, что убила Лейвери. Потом вынула пистолет и собралась отделать меня таким же образом. Тут кто-то вышел из-за портьеры и оглушил меня, я не видел кто. Когда я пришел в себя, она была мертва.
Я рассказал ему, как она была убита и как она выглядела. Рассказал, что делал я и что делали со мной.
Он слушал, не шевельнув ни одним мускулом своего лица. Когда я закончил, он вялым жестом показал на шарф:
