— Выше голову, Малыш. Ты, может, еще вернешься в отдел по убийствам.
— По мне, лучше носить форменные пуговицы и иметь верный кусок хлеба, — сказал Малыш. Мужество быстро улетучивалось из него.
Дегармо гнал машину кварталов десять, потом сбавил скорость. Малыш сказал озабоченно:
— Вы, наверное, знаете, что делаете, лейтенант, но эта дорога не ведет в муниципалитет.
— Это точно, — сказал Дегармо. — И никогда туда не вела, верно я говорю?
Он замедлил скорость до черепашьей и свернул на тихую улицу из маленьких аккуратных домиков, выглядывавших из-за маленьких аккуратных газонов. Плавно затормозив, он причалил к тротуару где-то в середине квартала. Перекинул руку через спинку сиденья и повернул голову, чтобы оглянуться на Малыша.
— Ты как считаешь, Малыш, это он убил ее?
— Лучше я вас послушаю, — сказал Малыш напряженным голосом.
— Фонарь у тебя есть?
— Нет.
— Фонарь в левом боковом кармане на дверце, — сказал я.
Малыш закопошился, звякнул металл, загорелся белый луч карманного фонаря.
— Взгляни-ка на его затылок, — сказал Дегармо.
Луч качнулся и замер. Я услышал дыхание Малыша за спиной, почувствовал его на своем затылке. Что-то двигалось по мне, потом прикоснулось к шишке на моей голове. Я закряхтел. Свет погас, уличная тьма опять хлынула в машину.
— Думаю, может, его дубинкой оглушили, лейтенант, — сказал Малыш. — Мне не очень понятно.
— И девушку тоже, — сказал Дегармо. — Это было не очень заметно, но все же. Ее стукнули, чтобы с нее можно было содрать платье и расцарапать ногтями, прежде чем убить. Поэтому царапины кровоточили. Потом ее задушили. И никакого тебе шума. Откуда ему быть? И в этой квартире нет телефона. Кто же тогда звонил в полицию, Малыш?
— Откуда мне, к бесу, знать? Какой-то парень позвонил и сказал, что в меблированных квартирах «Гранада» на Восьмой улице, в номере 618 убита женщина. Рид все еще фотографа искал, когда вы вошли. Дежурный сказал, что парень говорил хриплым голосом, видно, измененным. И не назвался.
— Ладно, — сказал Дегармо. — Если б ты убил девушку, как бы ты стал выбираться оттуда?
— Просто взял бы да и вышел, — сказал Малыш. — Почему бы и нет? Эй, — вдруг рявкнул он на меня, — а ты почему не вышел?
Я не стал отвечать ему. Дегармо продолжал бесцветным голосом:
— Ты бы не стал выкарабкиваться из окошка ванной в шести этажах от земли, а потом ломиться в другое ванное окошко другой квартиры, где, может, люди спят, верно я говорю? Не стал бы притворяться, что живешь здесь, не стал бы тратить время на вызов полиции, верно? Черт возьми, да эта девушка могла там лежать хоть неделю. Ты бы вот не стал портить такое удачное начало, верно я говорю, Малыш?
— Я бы, пожалуй, не стал, — осторожно сказал Малыш. — Звонить, думаю, вообще бы не стал. Но вы же знаете, лейтенант, эти сексуалы часто делают странные вещи. Они же не нормалы вроде нас с вами. И у этого парня, может, был сообщник, и этот, второй, мог стукнуть его, чтобы заложить.
— Только не говори мне, что все это ты сам придумал, — буркнул Дегармо. — И вот сидим мы здесь, а парень, который знает ответы на все вопросы, посиживает здесь с нами и ни слова не говорит. — Он повернул ко мне свою большую голову и посмотрел на меня в упор. — Что ты там делал?
— Не помню, — сказал я. — Похоже, удар по голове отшиб мне память.
— Мы поможем тебе вспомнить, — сказал Дегармо. — Отвезем на несколько миль подальше, в горы, в спокойное местечко, и там ты будешь любоваться на звезды и вспоминать. И все вспомнишь как надо.
— Это не разговор, лейтенант, — сказал Малыш. — Почему бы нам не вернуться в муниципалитет и там разделать его под орех согласно процедуре?
— К чертям собачьим процедуру, — сказал Дегармо. — Мне этот парень пришелся по вкусу. Я хочу иметь с ним долгий задушевный разговор. Просто его нужно взбодрить немного. Он у нас застенчивый.
— Я в этом деле не хочу участвовать, — сказал Малыш.
— А чего же ты хочешь, Малыш?
— Я хочу вернуться в муниципалитет.
— Никто тебя не держит, паренек. Хочешь пешком прогуляться?
Малыш помолчал.
— Точно, — спокойно сказал он. — Хочу прогуляться пешком. — Он открыл дверцу машины и шагнул на тротуар. — И, сами понимаете, лейтенант, я должен подать обо всем этом рапорт.
