Я послушно поднял руки.
— Что за дурацкая мысль тебя лягнула?
— Какая мысль?
— Кончай дебилом прикидываться! Со мной это не пройдет.
— О’кей, — сказал я, — ваша взяла. Понимаете, купил вот новую машину в Юме. И решил выяснить, как быстро она бегает. Сколько сдерет с меня судья за превышение скорости, по доллару за каждую милю сверх лимита?
— Почему не остановился на карантинной станции?
— Я остановился. Но дежурный подал мне знак проезжать.
— Не гони туфту. Он дал тебе знак заехать на смотровую платформу и остановиться.
— Значит, я его не так понял, — сокрушенно качая головой, сказал я.
— Машину, говоришь, в Юме купил? Или где?
Я подтвердил, что в Юме.
— Когда?
Я сказал когда.
— Разворачивайся, — сказал он. — Едем назад.
— Куда назад?
— На контрольный пункт.
— На кой черт? У меня дела в Эль Сентро.
— Ты арестован.
— Хорошо, тогда сначала отвезите меня к мировому судье, только к такому, который ближе всего отсюда и чтобы на прием можно было попасть без помех.
— Чем ты расплатился за эту машину?
— Чеком.
— А ты в курсе, сколько дают за фальшивые чеки?
— Нет, — ответил я.
— Слушай, приятель, — сказал он, — немедленно разворачивайся и прямым ходом дуй через мост обратно в Юму, и я с тобой. Человек, который продал тебе этот автомобиль, хочет задать тебе несколько вопросов насчет чека. Ты уж, наверно, думал, дело в шляпе, но малость опередил время, — всего на пятнадцать минут. Они успели привезти твой чек в банк до закрытия.
— Ну и что с того?
Он ухмыльнулся:
— Это они уж сами тебе расскажут, когда вернешься обратно.
— Куда обратно?
— В Юму.
— Чего ради?
— Того ради, что ты выписал фальшивый чек, а это значит — на ложных основаниях присвоил себе чужую собственность, а может, и еще кое-что.
— Я не поеду в Юму, — сказал я.
— Еще как поедешь.
Я опустил руку на ключ зажигания и повернул его.
— Я знаю закон, — сказал я. — Сейчас я нахожусь на территории Калифорнии. И вы не имеете права отвозить меня обратно в Юму без постановления об экстрадиции.
— Ух ты… значит, так?.. — сказал он.
— Именно так, с вашего позволения.
Он кивнул:
— Хорошо, братец. Хочешь ехать в Эль Сентро? Дуй. Поедем туда вместе. Скорости не превышай. Я поеду вслед. Максимальная скорость на этом участке сорок пять миль в час. Разрешаю тебе пятьдесят. При пятидесяти одной начну стрелять по шинам. Ты меня понял?
— Вы не имеете права арестовать меня без ордера, — сказал я.
— Это тебе так только кажется. Вылезай-ка из машины. Я сначала обыщу ее и тебя.
Я, не шелохнувшись, продолжал сидеть за баранкой, вцепившись в нее обеими руками.
Он поставил ногу на подножку машины, резко просунул левую руку в салон и своей лапищей ухватил меня за воротник рубашки.
— А ну, вылазь, — рявкнул он, угрожающе направляя на меня пистолет, который держал в правой руке.
Я вылез.
Он охлопал меня всего вдоль и поперек, ищя оружие, потом дотошно осмотрел машину.
— Учти, — сказал он, — обе руки все время на баранке. И чтоб без фокусов. Раз хочешь, чтоб тебя выслали в Юму по закону, устроим тебе, черт возьми, высылку по закону.
— Мне не нравятся ваши манеры, — возмутился я. — Вы самым наглым образом попираете мои права. Я…
— Все, поехали, — решительно оборвал он меня.
И мы поехали. Когда же добрались до Эль Сентро, он сопроводил меня к местному шерифу. Шериф передал меня временно под попечение своего зама, а сам отвел полицейского в сторону и стал с ним о чем-то беседовать. Потом я услышал, как они разговаривают с кем-то по телефону. После этого они отвели меня вниз, в камеру. Шериф сказал:
— Послушай, Смит, ты вроде малый хороший. И ничего путного своим упрямством ты не добьешься. Я бы тебе посоветовал все-таки вернуться и держать ответ. Может еще удастся все урегулировать.
— Я отказываюсь вести с вами какие бы то ни было разговоры, — сказал я.
— Хочешь быть умней всех? — суровым тоном спросил он.
— Да, хочу быть умней.
Меня перевели в камеру, в которой уже сидело четыре или пять арестантов. Они принялись было спрашивать меня, как и почему, но я упорно молчал, и они оставили меня в покое. Когда принесли ужин, я от него отказался. Почти сразу после ужина заявился шериф и спросил меня, как насчет экстрадиции. Я послал его куда подальше, и он, чертыхаясь, ушел несолоно хлебавши.
