Она состроила мне рожицу и жестко сказала:
— Не забывайте, на кого вы работаете.
— Не забуду.
— Ну? — спросила она.
Я вопросительно поднял брови.
— Теперь я хотела бы услышать, что говорил обо мне Блити.
— Ничего примечательного.
— Наверно, говорил, что я эгоистка.
— Точно вспомнить его слова я не могу.
— А говорил, что я помешана на сексе?
— Нет.
— Что ж, — сказала она, — для него это большое достижение. Обычно он эту мысль жует, как корова траву. Боже мой, вообще-то я бы не удивилась даже тому, если бы он и доктора Холомэна произволом своей извращенной фантазии определил мне в любовники.
Я промолчал; ее глаза, направленные на меня из-под приспущенных век, ярко заблестели.
— Так говорил или нет? — переспросила она.
— Вас и в самом деле это интересует? — в свою очередь спросил я.
— Конечно.
— А что конкретно?
— Какие опасения высказывал Блити… Он обвинял меня в том, что я вожу дружбу с мистером Холомэном?
— Не помню.
— У вас такая худая память?
— Нет.
— Вряд ли из вас получится хороший сыщик.
— Возможно.
— Вы работаете на меня, помните об этом.
— Я работаю на некую миссис, которую зовут Берта Л. Кул, — уточнил я. — За свои действия я отчитываюсь непосредственно ей. Насколько я понял своего шефа, мне поручено вручить Моргану Бирксу судебные бумаги, а вы привели меня сюда, полагаю, для того, чтобы показать мне фотографии вашего мужа.
— Вы невыносимы.
— Извините.
— Да ладно уж, — сказала она. — Я и сама не знаю, почему мне так безумно хочется получить ответ. Ответ мне и так известен. Конечно, он хаял меня. Мы никогда не жалели друг друга, как это бывает между братом и сестрой. Но я не предполагала, что он и доктора Холомэна пристегнет к «любовному досье».
— Я бы предпочел посмотреть снимки, — сказал я, — на которых было бы зафиксировано что-то характерное, — поза, или улыбка, или еще что-то такое в этом роде.
Она стремительно поднесла альбом к моему лицу, только что не ткнула им в него, открыла, стала листать страницы.
На первом снимке была запечатлена Сандра Биркс. Она сидела на грубо сколоченной скамейке на фоне водопада, соснового бора и горной реки. За плечи ее обнимал какой- то мужчина. Она заглядывала ему снизу в глаза.
— Это Морган? — спросил я.
— Нет, — сказала она и перевернула страницу. Потом стала листать альбом назад.
— Забыла, где они, — извиняющимся тоном сказала Сандра. — Эти снимки я закладывала, помню, в спешке. Мы в тот год вместе проводили отпуск и… — Она перевернула еще две страницы и воскликнула: — Ага, вот он… — и чуть склонилась ко мне, тыча в страницу пальцем.
Это была хорошая, качественная фотография: высокий, худой мужчина с острыми чертами лица и зачесанными назад с высокого лба блестящими черными волосами.
— Вот это то, что мне надо. Качественный снимок. Другие есть?
Кончики ее малиновых ногтей скользнули под снимок и поддели его за уголки, с помощью которых он был прикреплен к альбомной странице.
— Может быть, — сказала она весьма неопределенно.
Она пролистала еще две или три страницы, заполненные совершенно ординарными фотографиями, на которых были запечатлены мужчины за рулем автомашин (особенно часто это были почему-то «порши»). Они, глуповато, наивно улыбаясь, смотрели прямо в камеру, видимо, ловили птичку.
Сандра сказала:
— Здесь есть три, может, четыре, страницы со снимками, которые были сделаны во время нашего отпуска. Мы, девчонки, гурьбой ходили купаться нагишом — это вам не надо смотреть.
Она вроде бы украдкой бросила быстрый взгляд вниз, хихикнула, перевернула разом несколько страниц и обнаружила, наконец, еще один снимок своего мужа.
— Эта уже не такая качественная, как первая, — сказала она, — зато тут он снят в профиль.
Я вынул фотографию, сравнил ее с первой и сказал:
— Чудесно. Благодарю вас.
— Вам этого достаточно?
— Да.
Она по-прежнему сидела на кровати: губы слегка приоткрыты, взгляд устремлен вдаль, казалось, она о чем-то сосредоточенно размышляет. Вдруг она неожиданно сказала:
— Извините, я на минутку отлучусь. Мне нужно кое о чем спросить Альму.
Она спрыгнула с кровати и вышла в гостиную, оставив меня один на один с альбомом. Я бросил его к изголовью постели.
