Много позже, когда они лежали рядом в спальне наверху, он догадался спросить:
— А в Вельтбурге у тебя есть у кого остановиться?
— У Жака… Е… жерона, — пробормотала спросонья Джейн где-то в районе его груди.
Все когда-нибудь там окажемся, подумал Николай и долго еще не мог уснуть — возбужденный и напряженный, прислушиваясь к стонам ветра в мертвом селе. Тепло женского тела в его объятиях было до отчаяния хрупким и уязвимым.
Опять его разбудило воркование голубей. Не открывая глаз, Николай с удовольствием вдохнул прохладный свежий воздух, потянулся под одеялом, и вдруг сердце у него защемило. Место рядом было пусто. На простыне под ладонью не было и намека на тепло человеческого тела. Он откинул одеяло соскочил на пол и пробежался мутным взглядом по пыльной комнате. Никаких следов Джейн Диксон. Окно в заросший бурьяном двор было распахнуто. Проспал, подумал с неясной тревогой Николай и вновь осмотрел помещение. Его одежда висела на стуле, где он и оставил ее с вечера перед тем, как переодеться. Все еще спросонья он шагнул к стулу и, пока натягивал брюки, прислушался, нет ли какого шума внизу. Может быть, Джейн готовит завтрак — правда, непонятно из чего, если вчерашний ужин съел все имеющиеся у них запасы, но она человек изобретательный, что-нибудь придумает.
Потом он заметил пятно на пыльном полу в углу, там, где он оставил свой рюкзак.
В груди застрял комок горькой обиды, ярости и разочарования. «Убью, — подумал он и бросился, не завязав шнурки, к двери. — Я убью ее!» Коридор встретил его сумраком, пылью и запахом погасших угольков в камине внизу. Тишина была плотной и застарелой, тишина дома, покинутого еще на рассвете. Подкованные ботинки застучали по деревянным ступенькам лестницы, но даже этот звук не мог разбудить безжизненное чувство запустения. На нижней ступеньке Николай споткнулся, не смог сохранить равновесия, пролетел через холл и влетел в столовую.
Рюкзак был первое, что он увидел. На столе, рядом с заботливо сложенной скатертью. Все еще недоверчиво он шагнул вперед и расстегнул ремешок, но все оказалось на месте. Она не взяла ни одного коробка спичек. Лишь кое-что добавила.
Бутылку анисовой водки.
Николай рассмеялся. Потом смачно выругался, с легкой злостью и большой долей уважения и симпатии, как сделал бы это его близкий друг Мишин. Собрался было выбросить бутылку, но, подумав, сдержался. «Сохраню как память, вместо банальной увядшей розы между страницами ветхого альбома с пятнами слез на пожелтевшей бумаге. Как она обвела тебя вокруг пальца, — весело усмехнулся он. — Соблазнила и бросила — такого с тобой еще не случалось, а, приятель? Впредь будет урок, следующий раз будешь оберегать невинность от всяких сомнительных авантюристок».
В столовой было на удивление чисто. Не осталось ни следа от разбитых ночью бокалов, пепел в камине тоже был вычищен, а зеленое платье и синий костюм куда-то исчезли, видимо, их повесили в какой-нибудь гардероб. Николай пожал плечами. Что ж, раз считаешь себя наследницей, то совершенно нормально содержать дом в порядке, даже если и не собираешься туда возвращаться. Он почувствовал легкий укол совести, вспомнив, какой беспорядок оставил вчера утром в другом селе и еще хуже в здешнем трактирчике. Может, она и там решила прибраться? Хотя вряд ли, он покачал головой и вернулся на второй этаж одеваться дальше.
Обида не проходила — легкая, но упорная и болезненная, как заноза, которая время от времени, неожиданно кольнув, напоминает о себе. С этой обидой он надел рубашку и куртку, подумал, что так ему может быть жарко днем, и вспомнил поговорку, которую любил повторять его дед: «Летом без бурки, зимой без трубки в горы не ходи». Простая и мудрая поговорка, придуманная много веков назад каким-то балканским горцем, прочно стоящим на земле. Сегодня время именно таких людей, а не вшивых интеллигентов, которые любят покопаться в собственных переживаниях. Людей с первичным животным инстинктом — выживает сильнейший, как Баска, или с фанатичной верой, как отец Донован, или одержимых властью, как Аренс. Остальные — балласт, песок в смазке, который постепенно разъедает механизм и рано или поздно приводит к фатальной ошибке.
