— Ну, заморил червячка? — спросил Побережный, когда на тарелке остались одни кости. — Тогда пошли. Пока прилив не начался, пройдем берегом.
— Расплатиться надо, — сказал Кирилл, показывая на стаканы.
— А-а, — протянул Побережный. — Давай расплачивайся. Умел воровать, умей и ответ держать.
Кирилл вытащил заветную трешницу и положил на стол. Денег хватало только-только.
— Все, что ли? — поинтересовался Побережный. — Маловато. Не успел тебя Мишка раздеть.
Кирилл не стал уточнять подробности. Недоставало еще, чтобы Побережный узнал о его финансовой несостоятельности. И без того Кирилл чувствовал себя достаточно уничиженным.
У буфета Побережный задержался, поверх голов объясняя что-то буфетчице. Та слушала, согласно кивала, а под конец рассмеялась. Махнув ей рукой, Побережный подозвал ждавшего в стороне Кирилла, и они вышли на улицу.
4
— Во-он тот столб видишь? — спросил утром Побережный, подводя Кирилла к окну и показывая рукой на серый каменный параллелепипед метрах в ста от дома.
— Ну вижу, — позевывая и потягиваясь, ответил Кирилл.
— А трубу? — продолжал допытываться Побережный. — Трубу левее видишь?
— И трубу вижу, — уже не совсем уверенно сказал Кирилл, не понимая, чего от него хотят.
— Там живет Кулаков, — тоном чревовещателя произнес Побережный. — Сходи позови, дело есть.
— Он что, галка? — спросил Кирилл, мстя за минутную растерянность.
— Кто? — в свою очередь, не понял Побережный.
— Кулаков. Раз он в трубе живет, — невинно пояснил Кирилл.
Побережный уставился на него с удивлением и гневом, видимо, раздумывая, сокрушить ли свалившегося ему на голову умника или отнестись к нему, как к неразумному.
— Грач он! Орел общипанный! Иди, тебе говорят!
Кирилл рассмеялся и, набросив полушубок, выскочил на улицу.
Однако проникнуть к Кулакову оказалось не так-то просто. Возле крыльца, загораживая дорогу, лежала в снегу дюжина здоровенных лохматых псов, запряженных в нарты. Положив на лапы тяжелые головы, псы, не отрываясь, смотрели на приближавшегося к дому человека.
Кириллу никогда не приходилось иметь дело с собаками, и, как все люди, которые не понимают, с какой стороны может грозить опасность, он подошел к упряжке чуть ли не вплотную. Но в самый последний момент интуиция все же выручила его: что-то в позе собак насторожило Кирилла; их зловещая неподвижность и угрюмый блеск глаз подсказали ему, что это не те шавки, которые, задрав хвосты, гоняются по дворам за кошками, а порождения организации иной, первобытной и беспощадной.
Тем не менее Кирилл предпринял попытку выполнить приказ.
— Собачки, — ласково, нараспев сказал он, бочком продвигаясь к крыльцу. — У-у, какие хорошие собачки…
В следующий момент он понял, что надо уносить ноги: "собачки" вдруг, как по команде, подняли от лап головы и с глухим рыком бросились на Кирилла.
Инстинкт самосохранения сработал мгновенно: двумя гигантскими скачками Кирилл достиг испещренного иероглифами спасительного столба и белкой взлетел на его верхушку.
Внизу прыгала и захлебывалась от лая свора.
На шум в доме отворилась дверь, и на крыльце показался высокий парень без шапки, в свитере, ватных брюках и роскошных рыжих унтах. Длинные светлые волосы парня были перехвачены ремешком, как у средневековых ремесленников. Он кого-то неуловимо напоминал.
Цыкнув на собак, парень уставился на Кирилла
— Что ты там делаешь? — не сразу спросил он.
— Читаю иероглифы, — с высоты отозвался Кирилл.
— Чокнутый, — вслух констатировал парень.
— Да убери ты псарню! — взмолился Кирилл, перехватываясь дрожащими от напряжения руками.
Парень усмехнулся, не спеша сошел с крыльца и оттащил собак от столба.
Кирилл спустился на землю.
— Привет, — сказал он парню.
— Привет, — ответил тот, рассматривая Кирилла желтыми дерзкими глазами.
— Хороши бобики, — похвалил Кирилл все еще рычащих псов.
Парень неопределенно хмыкнул. Было ясно: он ждет более конкретных объяснений столь раннему визиту.
— А я к тебе по делу, — сказал Кирилл. — Тебя как зовут?
— Женька, — ответил парень.
— А меня Кирилл, Женька. Ануфриев. Новоиспеченный работник связи.
В глазах парня мелькнул интерес.
— Каким ветром в наши края?
