ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Никогда еще ночь не казалась ей такой длинной! Эйлин, должно быть, поспала какое-то время, но проснулась задолго до рассвета и снова была в раздражении.
Гидеона удовлетворило объяснение, которое она дала своему поведению в отеле прошлым вечером. Теперь, зная Гидеона лучше, она поверила, что у него была деловая встреча.
Ревность снова пыталась завладеть ею, но Эйлин отогнала ее. И все же никак не могла уснуть и находилась во взвинченном состоянии. Она целовала Гидеона потому, что любила его и хотела заниматься с ним любовью. И он, Гидеон, тоже целовал ее и хотел заниматься с ней любовью, но только он не любил ее и не полюбит никогда. Он испытывает к ней физическое влечение, но это не любовь.
Эйлин услышала приглушенные звуки, доносящиеся из соседней комнаты, и поняла, что Гидеон тоже не спит. Лучше встать. По крайней мере, она хоть чем-то займется и немного отвлечется.
Куда там! Гидеон не выходил у нее из головы. Она с ужасом думала, что утром они снова увидятся.
О, нет! Она не представляет, как они встретятся, а еще меньше — как смогут спокойно завтракать! Вдруг она поняла, что может обойтись и без завтрака. Возможно, это малодушие, но не легче ли ей повидаться с ним вечером?..
Эйлин знала, что обманывает себя. Следует покончить с этим прямо сейчас, иначе будет только хуже. Подождав минуты три после того, как Гидеон вышел из своей комнаты, она открыла их дверь. Потом, с папкой в руке, пошла в детскую. Гидеон иногда уходил из дома пораньше. Почему бы и ей не сделать то же самое? Однако потом придется давать объяснения, почему она отправилась на работу без завтрака. Значит, надо заглянуть в столовую. Казалось бы, чего проще? Но почему же все так дрожит внутри? Судорожно глотнув, она вошла в столовую.
— Доброе утро! — бодро сказала Эйлин и, вспомнив, как прошлой ночью лежала обнаженная в его объятиях, густо покраснела. Гидеон опустил газету и взглянул на нее. Его губы тронула легкая улыбка. Эйлин быстро заговорила: — Я хочу уйти пораньше. — Она махнула папкой и хотела было выйти, но Гидеон встал и направился к ней.
— Эйлин, по поводу прошлой ночи... — начал он.
Ей хотелось провалиться на месте. Неужели ему необходимо вспоминать?
— Вот что я тебе скажу, Гидеон, — выдавила она, каким-то образом сохраняя бодрый тон. — Обещай, что никогда больше не сделаешь этого, и я... — говоря, девушка пятилась к двери,— обещаю придерживаться правил принятого нами договора. — С этими словами она повернулась и словно сумасшедшая, ничего не видя и не слыша бросилась к своей машине.
По дороге на работу она все время думала: что Гидеон собирался сказать? «Давай все забудем»? «Никогда не делай так больше»? «В чьей постели мы окажемся в следующий раз»? Господи, да не должно быть никакого следующего раза! Уж она позаботится об этом. Разве после двух попыток, когда все начинало выходить из-под контроля, и она отталкивала его, Гидеон захочет повторить неудавшийся эксперимент?
Эйлин постаралась выкинуть все это из головы. И погрузиться в работу. Однако в десять часов дверь ее кабинета распахнулась. Поскольку вошедший ничего не говорил, Эйлин подняла глаза от компьютера... и чуть не упала в обморок.
— Гидеон! — выдохнула она, тут же забыв про работу. От неожиданности у нее голова пошла кругом. Как ему удалось пройти сюда? Почему секретарша не предупредила ее? — Что ты тут... — Эйлин замолчала. Она судорожно соображала: это из-за ее поспешного бегства сегодня утром. Спасения нет. Гидеон понял, что она любит его... он пришел сказать ей все напрямик...
— Можно? — Он придвинул стул и сел. И пока она отчаянно пыталась придумать, как защититься, Гидеон произнес: — Прошлым вечером в отеле...
Ревность, это проклятое, презренное чувство, с которым Эйлин хотела справиться и которое, кажется, не собиралось покидать ее, снова проснулась в ней.
— Ты был там не по делу? — холодно спросила она. Воспоминание о красивой брюнетке жгло ее. Неужели Гидеон с таким серьезным видом пришел к ней на работу только для того, чтобы сказать ей, что вчера солгал?
