Старший Верещагин исхлестал сына ремнем до крови. С беспощадностью хирурга.
Третий взрыв – в начале осени – носил подземный характер и вызвал в городе небольшое землетрясение. Против юного Верещагина было возбуждено уголовное дело, и он предстал перед комиссией, занимавшейся перевоспитанием трудных подростков.
Ему грозило заключение в колонию малолетних преступников, но члены комиссии в последний момент изменили решение. Они ожидали увидеть молодого бандита – угрюмого и низколобого, с татуировкой на предплечьях и животе, а в зал ввели интеллигентного мальчика с мечтательным взглядом. Члены комиссии удивились и сжалились.
8
Однако, несмотря на интеллигентную внешность, учился юный Верещагин из рук вон плохо. В восьмом классе он чуть даже не был исключен из школы. На педсовете, где решался этот вопрос, директриса заявила о своем намерении расстаться с этим, как она выразилась, бесперспективным оболтусом очень твердо, и большинство учителей согласно закивали головами, выражая свое одобрение намеченной мере, кто-то даже произнес слово «балласт», имея в виду, что бесперспективный оболтус подобен мешку с песком в корзине воздушного шара, и если от него освободиться, то школа незамедлительно прянет вверх. Против исключения подал голос учитель физики и математики, поскольку его предметы были единственными, по которым Верещагин успевал, но это заступничество не сыграло бы, конечно, существенной роли, если бы не было внезапно поддержано учительницей литературы. Хотя по ее предмету Верещагин редко поднимался выше двойки, она заявила, что, основываясь на некоторых наблюдениях, готова взять на себя смелость утверждать, что Верещагин – талантливый юноша, а то, что он плохо учится, так это еще ничего не доказывает, поскольку многие талантливые люди учились не лучше, и что она, учительница литературы, зная по долгу профессии биографии многих выдающихся людей, рекомендовала бы педсовету не брать на себя такую ответственность, как исключение данного двоечника из школы, поостеречься позориться перед грядущими поколениями, которые, возможно, будут числить Верещагина в почетных предках.
В подтверждение своего заявления о том, что многие выдающиеся деятели тоже были двоечниками, она названа ряд таких фамилий, что директриса исказилась лицом и зажала ладонями уши, чтоб не слышать, как в ее присутствии дискредитируют людей, чьи имена святы для каждого образованного человека. А учительница истории, тоже не желая слушать, стала визгливо выкрикивать: «И чем же его талантливость? В чем же? В чем же? В чем же?» – и продолжала это заглушение: «В чем же?» даже после того, как учительница литературы закончила свой мартиролог.
Учительница физиологии вместе с учительницей немецкого языка разделили возмущение учительницы истории и дружно, бросились выкрикивать то же самое, даже еще громче, особенно учительница немецкого языка, у которой упражнения в речи наших западных соседей развили голосовые связки до стальной всесокрушающей силы. Это могучее трио неожиданно было прервано баритоном молчавшей до сих пор учительницы химии. Откашлявшись, она заявила, что, пожалуй, солидаризируется с точкой зрения своего коллеги-литератора, охарактеризовавшей Верещагина как талантливого юношу, потому что, будучи однажды вызванным к доске в период провождения темы «Углерод», он, регулярно получавший .двойки по другим темам, на этот раз не только блестяще ответил урок, но и нарисовал на доске кристаллическую решетку алмаза и, кроме того, графита, хотя в учебнике их нет, а если кого-нибудь случай с темой «Углерод» не убедил, то она может, пожалуйста, привести еще один факт, а именно: однажды Верещагин, подойдя к ней на перемене, попросил рассказать все, что она знает об азотистыx соединениях галогенов, и слушал с таким вниманием, о каком обычно учителя только мечтают; у нее, например, до сих пор в памяти этот мечтательный блеск умных глаз, которых Верещагин не сводил с нее все время, пока она рассказывала ему об азотистых соединениях галогенов, которые в школьную программу не входят.
Этот случай, по ее мнению, безусловно свидетельствует о феноменальной пытливости ума, ибо далеко не каждый подросток, тем более двоечник, интересуется азотистыми соединениями галогенов; в ее многолетней педагогической практике это, можно сказать, уникальное событие, и нее теперь нет никаких сомнений в талантливости Верещагина; во всяком случае, она считает, что факт исключения из школы ученика, интересующегося азотистыми соединениями галогенов, был бы вопиющ.
