— Тревога? — взволнованно спросила Нора Мэрфи.
Бинни схватил ее за руку и кивнул:
— Здоровый мужик — это Джерри Лукас. Второго не знаю. Они — «бредис»[6].
Это была известная всему Белфасту кличка тех, кто принадлежал к боевикам ИРА, и одного этого слова было достаточно, чтобы любого заставить поворачиваться быстро. Но мы опоздали. Пара машин остановилась перед пешеходным переходом, и женщина с шарфом на голове была уже в середине. Перед собой она толкала детскую коляску, а рядом с ней весело семенила девочка лет шести. За ней шла молодая парочка под одним зонтом.
Лукас и его друг были уже на противоположной стороне. Они забежали за припаркованную машину; Лукас выхватил из-под плаща немецкий пистолет-пулемет и открыл огонь по шотландцам.
Его спутник выскочил на открытое пространство и бросил атташе-кейс навесом в пулеметное гнездо, но в спешке промахнулся — вместо того чтобы упасть внутрь заграждения из мешков, кейс ударился о них, отскочил и шлепнулся в сточную канаву.
Потом они сломя голову бросились прочь, ища укрытия в ближайшей боковой улице, и это им удалось, потому что шотландцы не могли открыть огонь из пулеметов по той причине, что площадь вдруг заполнилась людьми, в панике бегущими кто куда.
Кейс взорвался через долю секунды, снеся половину заграждения пулеметного гнезда. Все стекла домов на площади разбились вдребезги, и осколки стекла полетели словно снежная вьюга.
Люди бежали, крича, некоторые ползли на четвереньках. Их лица, порезанные летящими осколками стекла, истекали кровью. Один из автомобилей, стоявших перед переходом, опрокинулся набок; с самого перехода людей как ветром сдуло.
Нора Мэрфи безотчетно рванулась на площадь к перевернутой машине, мы с Бинни кинулись следом. Из разбитого бокового окна машины силился выбраться мужчина с залитым кровью лицом. Я вытащил его, он шлепнулся на землю и повернулся на спину.
Та женщина, что была с коляской, распростерлась на капоте второй машины. С нее сорвало почти всю одежду. Судя по виду, она была мертва. Молодую пару, которая шла за ней, отбросило к канаве на той стороне улицы, и возле них уже собирался народ.
Коляска каким-то чудом уцелела и лежала у стены, но когда я поднял ее, то увидел, что на ребенка, остававшегося внутри, лучше не смотреть. Одно лишь утешало: малышка погибла мгновенно, без боли.
Нора Мэрфи стояла на коленях у канавы возле маленькой девочки, которая только что весело бежала вприпрыжку рядом с коляской своей сестры. Девочка была тяжело ранена, вся покрыта пылью и кровью, но еще жива.
Нора открыла свой кейс и достала шприц. Солдаты уже осторожно выходили из полицейского участка; она быстро сделала укол и спокойно сказала:
— Быстро уходи отсюда, Бинни, пока они не окружили площадь. Иди к Келли, если сможешь. Майора возьмешь с собой. Он слишком ценен, чтобы потерять его сейчас. Я зайду туда позже.
Бинни не отрываясь смотрел на ребенка, его темные глаза сверкали; потом он сделал нечто странное — схватил слабую ручку девочки и на мгновение крепко сжал ее.
— Ублюдки, — тихо сказал он.
Броневик «сарацин» ворвался на дальний край площади и резко затормозил, наглухо закупорив улицу.
— Да уйдешь ли ты, наконец, Бинни? — сказала Нора.
Я поднял его на ноги. Он немного постоял, глядя не на нее, а на ребенка, потом, не говоря ни слова, двинулся через площадь, прочь от броневика. Я быстро последовал за ним; он повернул в переулок и побежал. Я несся за ним по пятам; мы крутились в лабиринте улочек, и звуки с площади стали затихать, хотя все еще были слышны.
Наконец мы вышли на берег узкого канала, прошли вдоль него по дорожке, по которой когда-то ступали лошади, тянувшие баржи, мимо древнего чугунного мостика, и свернули к деревянным воротам, над которыми висел прикрепленный к стене фонарь и красовалась выцветшая вывеска: «Келли. Сбор металлолома». Бинни открыл калитку, и мы вошли.
Мы попали в маленький дворик. Висевший на стене очередной фонарь заливал светом все вокруг; ничего себе местечко для укрытия, подумалось мне.
Бинни постучал в заднюю дверь. Немного спустя внутри послышались шаги, и он сказал приглушенным голосом:
