Прошли месяцы, и ему пришлось признать, что от него - не переключенного - почему-то хотят только денег. На прошлой неделе они потребовали сумму, в три с половиной раза превышающую то, что старик мог бы по бедности истратить на обогревание дома. Он испугался и стал внимательно изучать письмо.
Адрес стоял правильный и фамилия его, стариковая, правда с грамматической ошибкой, ну да это ничего. Номер счетчика, неизменный, как вся предыдущая жизнь старика, присвоенный его дому в незапамятные времена, был чужой. У старика отлегло на сердце: тут самая простая ошибка! Он радостно позвонил в компанию и объяснил картину. Ему ответили, что ошибки быть не может, так как фамилия и адрес его, ну а номер счетчика компания иногда ставит свой, для удобства. Старик поразился. Деньги же, однако, надо платить, убеждали его миролюбиво. Старик в отчаянии пролепетал, отчего набежало так много? На это ответили в том смысле, что компания не знает, сколько тратит старик и решила ему помочь - примерно рассчитала, сколько надо электричества, чтобы прогреть дом его размеров. Старик тихо положил трубку, прошептав "спасибо".
"Какая удача, что мне не надо дополнительно платить за их расчет моих денег!" - горестно бормотал он. В голове у него смешались любезные голоса компаний, которые не работали, но совершенно неумолимо хотели денег. Которые забрасывали его бумагой. Он не знал, как нужно объясняться на этом, неизвестном ему языке загадочного для него бизнеса. И как остановить их неуместный труд.
Сейчас, стоя в очереди за пенсией, старик прочитал свежие угрозы. Электрическая компания писала ему только в шестой раз: про суд они пока не упоминали. И все-таки старик подумал, что без помощи сына не обойтись. "Может быть там, в Австралии, понимают бизнес лучше?.. Сын сказал про три-пять дней, про сервис и удобства..." - старик смотрел несколько отупевшим взглядом на растрепанную дождем и промозглыми ветрами очередь, стараясь не думать про комфорт.
Только почему-то ему опять пришло на ум... вспомнилось, что сын предлагал переехать к нему, в Австралию... Старик никогда не мог понять, для чего бы это, но сейчас что-то внутри него отозвалось с симпатией. Но едва эти бледные чувства стали оформляться в слова, старик возобладал над ними и произнес приговор:
"Наверное Австралия хорошая страна, но триста пятьдесят солнечных дней в году - скучно. К тому же слишком далеко от настоящей жизни!"
Он отстоял с толпой полтора часа - эту мнущуюся на ногах серую очередь - получил пенсию и поехал отдавать дверь. За нее тоже дали немного денег.
Дорога вилась змейкой на верх холма. Машины жались к тротуарам, иногда останавливаясь в совсем узких местах, пропуская встречных. Старик тоже жался и в какой-то момент, прозевав, попал колесом в яму, обведеную зеленой краской. В их районе местные власти очень полюбили обводить зелеными квадратами дырки, которые они когда-нибудь починят. Сын-австралиец смеялся над этими квадратами, говоря, что они были здесь, когда он планировал свой отъезд. Он иронизировал над свежими асфальтовыми заплатами, так весело расцвечивающие их, английские, дороги и тротуары - все эти квадраты, элипсы, длиннющие полосы, справедливости ради, несколько разной глубины, что требует от пешехода аккуратного передвижения. Наверное рабочие, выложившие эти тротуары, говорил сын, были вдохновлены живописью художников-абстракционистов и воплотили в жизнь их необычайные творения. Но всего обиднее, что австралиец смеялся над только что возведенными дорогами что сын имел ввиду, старик не мог взять в толк.
Сейчас старик подкатил к автобусной остановке, пропуская встречных: на узкой дороге разъехаться было трудно. Дом около остановки привлек его внимание своеобразной работой маляра: подоконники были выкрашены в розовый цвет, дверь темно-коричневая, а стены магазина в первом этаже покрашены огненной алой краской, не совсем, правда, гладко и ровно, но зато сквозь нее там и тут просвечивали крупные черные буквы старого плаката, что придало стене глубину и подвижность. Старик подумал, что такие дома ему не попадались, но зато он понял секрет английской солидности построек. Если человек задумал покрасить дверь или раму, он не снимает старую краску, а красит поверх нее. В следующий раз он делает так же. Через несколько поколений появляется традиция. Рама становится большой, плотной, солидной.
