.
X. Хадсон удачно определил характер отношений между Демидовыми и государством как «брак по расчету». А.Г. Мосин дополнил эту формулу: «…еще и брак поневоле». Погоня за привилегиями, стремление к вытеснению конкурентов и монопольному доминированию были реакцией на (его выражение) «удушающие объятия» самодержавного крепостнического государства[203].
В 1718 году Демидов получает еще один правительственный заказ, важный еще и потому, что продукция предназначалась для царя и его семьи. Никите было поручено делать чугунные фонтанные трубы и железо для строившихся тогда дворцов под Петербургом и в Ревеле. Первые поставки труб относятся к 1720—1721 годам, впоследствии они продолжались[204].
14 лет главным производственным объектом Демидовых на Урале оставался Невьянский завод, 14 лет они разгонялись, готовясь к новому строительству. В 1716 году затянувшаяся пауза была прервана — на притоках Нейвы речках Шурале и Быньге они построили и пустили Шуралинский, а через два года — Быньговский заводы. Оба были железоделательными. На Шуралинском имелось четыре действующих молота, на Быньговском, с его более мощной речкой, — втрое больше[205]. Поставленные вблизи Невьянского завода (первый в пяти, второй в семи верстах[206]), они являлись вспомогательными: перерабатывали невьянский чугун, с которым собственные его молотовые не справлялись. Теперь ситуация коренным образом изменилась: возможности передельного производства обогнали ресурс выплавки чугуна. Можно было думать о строительстве нового доменного завода.
Напомним, что в 1713 году Демидову был возвращен его Тульский завод. С восстановления присутствия в Туле начинается новый этап истории дела Демидовых — этап утверждения их присутствия на всех территориях, представлявших интерес для развития на них металлургии. Начинается то, что Хадсон назвал «захватом Урала»[207].
Да и Уралом Никита уже не ограничивался. В 1720 году купил у графа Н.Ф. Головина часть большого села Фокина в Нижегородском уезде[208] — и там скоро появились его заводы[209]. Своим колючим, цепким взором он смотрел еще дальше, через тысячи верст — на Алтай.
