– Подамся, пожалуй, на юг, отыщу какую-нибудь хибару на берегу реки, где еще водится рыба. А не найду – сам построю. Знаете, какую классную берлогу можно сделать из гофрированного железа? Главное – найти место, где рыба водится. Так что за меня не беспокойтесь. Выживу, не пропаду.
– Вам не кажется, что Мошер Хигли, с учетом всех обстоятельств, мог лучше позаботиться о ваших последующих годах?
– С чего бы это ему делать?
– Вы долгие годы служили ему верой и правдой.
– Но он же мне за это платил, не правда ли? Я так понимаю: он мне ничего не должен, и я ему ничего не должен.
– А что вы сейчас делаете в доме? – спросил Мейсон.
– Отсиживаю задницу и жду, когда меня оттуда выкинут. Думаю, как только со всей этой бюрократией покончат, дом пойдет с молотка.
– А племянница с мужем не намерены сами тут поселиться?
– Да на кой им это? Им и в своем доме хорошо.
Мейсон сказал:
– Я хочу, чтобы вы рассказали мне что-нибудь о Надин Фарр, а также о том, что случилось в тот день, когда умер Мошер Хигли.
– Так я уже рассказал.
– Как получилось, что Надин Фарр поселилась в доме Мошера Хигли?
– Он за ней послал.
– Давайте вернемся ко дню смерти Мошера Хигли, – сказал Мейсон. – Вы помните все, что происходило в этот день?
– Так же точно, мистер, как то, о чем мы толковали пять минут назад.
– Вы мыли окна?
– Точно так.
– За Хигли присматривали сиделки?
– Две. Одна дежурила днем, другая ночью.
– Чем он был болен?
– С сердцем что-то было не в порядке.
– У него был излишний вес?
– Ко времени смерти не слишком большой. Вообще-то он в свое время был порядочной тушей, но доктор помог ему сбросить вес. Думаю, когда он умер, то весил не больше восьмидесяти.
– Это было в субботу…
– Верно, в полдень. Мисс Надин по субботам тоже занималась хозяйством. В полдень она дала дневной сиделке передышку и заменила ее. Надин ужасно добра к людям, страшно милая девчушка.
– А что насчет племянницы? Она не жила в доме вместе с ним?
– Миссис Ньюберн? Только не она. С чего ей ошиваться в этом доме? Ведь дядя Мошер может попросить ее что-нибудь сделать. Поработать по дому. А это не для нее. Можно испачкать ручки. Сама-то она жила в доме, где, чтобы посуду помыть, надо только кнопку нажать и всякие там штучки установлены, чтобы зимой тепло было, а летом прохладно.
– Это, наверное, стоит денег? – задал наводящий вопрос Мейсон.
– Да уж, думаю, так оно и есть. Да только я их не спрашивал, а они мне не говорили. Не знаю, сколько стоят все эти штуки, никогда их не покупал. Не по мне все эти дела.
– А миссис Ньюберн с мужем часто навещали Мошера Хигли?
– Ну да. Они поддерживали отношения. И каждый раз, когда приходили, у них в запасе была какая-нибудь пакость для мисс Надин. Это было настоящее преступление, как они обращались с бедной девочкой. Диву даюсь, как это мисс Надин выдерживала все их грязные шутки и оставалась такой же приветливой и терпеливой.
– А в тот день, когда умер Мошер Хигли, они его навещали?
– Миссис Ньюберн приходила… нет, они приходили оба. Оба были у него в комнате, говорили с ним и…
– В какое время это было?
– Что-то около одиннадцати. Затем Джексон Ньюберн сказал, что у него какие-то дела, и уехал на своей машине. Он должен был вернуться за женой около полудня. Так он и сделал.
– И как скоро после этого умер Хигли?
– Скоро. Мисс Надин готовила ему ленч. У него была своя придурь – хотел есть всякие вкусные вещи, которые ему есть было никак нельзя. Ну и обманывал сам себя. Если, мол, вот это заменить вон тем, то вреда не будет. Вместо сахара, к примеру, пользовался заменителем. Говорил, что он ему не вредит. Не знаю, может быть, так, а может, и нет. Я-то никогда не боялся лишнего веса, ел все, что заблагорассудится. Правда, сейчас уже нет того аппетита…
– Что случилось потом?
– Мисс Надин приготовила ему сухие гренки и горячий шоколад с этим самым сахарным заменителем. Она пошла к нему, и ее не было… ну, не знаю, минут десять или что-то вроде того. Я уже сам собирался перекусить, когда услышал, как мисс Надин кричит.
– И что?
– Она сбежала вниз по лестнице и начала звонить доктору. Потом помчалась назад. Я тоже пошел за ней, а Мошер уже задыхался и только рот разевал, словно рыба, у него были приступы конвульсий. А потом он умер. Ну, во всяком случае, я решил, что он умер.
