Как известно, клуб «Радуга» является в высшей степени элитарным и престижным заведением. Он ведет свое происхождение от кофейни «Радуга», основанной еще в 1734 году. Даже семьи, чья родословная идет от побочных отпрысков королевского рода, в наши дни не пользуются в обществе таким почетом и уважением, как клуб, обязанный своим происхождением старой кофейне.
— Действительно, дурная манера, — согласился с ним Бендикс. — Кстати, я кое-что вспомнил. Мне как раз нужны шоколадные конфеты. Видите ли, у меня должок. Вчера в ложе «Империала» мы с женой держали пари. В случае, если бы она оказалась права, то получила бы от меня коробку конфет, а если прав я, она была бы должна мне сотню сигарет; я утверждал, что до конца второго акта ей ни за что не угадать, кто убийца. Но она, представьте, выиграла пари. Не забыть бы про шоколадки. Между прочим, неплохая пьеса, «Скрипящий череп». Не видели?
— Какого черта, — отвечал сэр Юстас, нимало не смягчившись. — У меня есть занятия поважнее, чем сидеть и смотреть, как измазанные светящейся краской болваны возятся на сцене и палят друг в друга из идиотских пугачей. Вам что, нужна коробка конфет? Так берите эту, черт с ней.
Для Бендикса не имело значения, что он таким образом сэкономил один фунт. Человек он был состоятельный, и, наверное, наличных, которые были при нем, хватило бы на сотню коробок. Главное, что так было меньше хлопот.
— Вы уверены, что вам они не нужны? — ради приличия спросил он.
Сэр Юстас пробормотал что-то неразборчивое, но слово «черт», несколько раз повторенное, прозвучало вполне отчетливо. Однако смысл был ясен. Бендикс его поблагодарил и, на свою беду, принял дар.
По счастливой случайности никто из них не бросил в огонь пакет, в котором была доставлена коробка, — в тот самый момент, когда разъяренный баронет сунул в руку Бендиксу все сразу: коробку, сопроводительное письмо, пакет и даже тесемку от него. Случайность была тем более счастливой, что до этого они оба бросили в пылающий камин конверты от полученных писем.
Бендикс тем временем подошел к швейцару и оставил у него коробку, попросив подержать ее у себя. Швейцар убрал коробку, а пакет швырнул в корзину для мусора. Письмо еще раньше выпало из рук Бендикса, пока он шел к швейцару, но Бендикс этого не заметил. Через несколько минут швейцар для порядка письмо подобрал и тоже опустил в корзину с мусором, откуда оно вместе с пакетом и было потом извлечено полицией.
Сразу скажем, что эти два предмета, в совокупности с третьим, которым, конечно же, являлась сама коробка конфет, были единственными взаимосвязанными вещественными уликами, имеющими отношение к убийству.
Что же касается действующих лиц надвигающейся трагедии, то из всех них самой заметной фигурой был несомненно сэр Юстас. Ему еще не исполнилось пятидесяти; своим багровым лицом и коренастой, крепкой фигурой он напоминал деревенского сквайра старой закваски, причем его манеры и речь вполне соответствовали этому образу. Были и другие черты, которые роднили его с деревенскими сквайрами, и они проступали также ярко. Например, у деревенских сквайров старой закваски с годами ближе к старости голос становился хриплым, но не от пристрастия к виски — они обожали охоту. Охотником был и сэр Юстас, и весьма страстным. Но деревенские сквайры свои охотничьи страсти удовлетворяли охотой на лис, что же касается сэра Юстаса, то в своих кровожадных устремлениях он расставлял силки на разнообразную добычу. Короче говоря, сэр Юстас, вне всякого сомнения, был очень неважным баронетом. Но грешил он всегда с размахом и шиком, и потому как скромники, так и грешники симпатизировали ему (за исключением, возможно, нескольких мужей и двух-трех отцов). А женщины так и таяли, когда он хрипловатым голосом нашептывал им комплименты.
По сравнению с ним Бендикс был персоной вполне заурядной. Это был высокий темноволосый молодой человек приятной наружности, лет двадцати восьми, молчаливый и немного замкнутый. Он мог нравиться, но сам в отношениях с людьми не переходил за грань сдержанно-прохладного дружелюбия.
