Такое тяжелое.
Мертвый груз.
«Не думай о таком».
— Все будет хорошо, — повторял он. — Помощь в пути.
Половина лица неаполитанца была обожжена. Он не был красавцем и в лучшие дни.
Почему он бросился на бомбу?
«Решил выполнить долг. Как всегда. Поразительная честь, как для убийцы».
Тело в его руках застыло. Глаза Людо тускнели, кровь бурлила в уголках его губ. Сажа и капли росы был на его щеках.
«Дурак. Тут нет росы», — его глаза пылали, все расплывалось. Это точно дым.
Толпа закричала и бросилась к дверям. Губы Людо двигались, но Клэр не слышал в шуме. Зал стал существом в панике. Давление на двери мешало помочь тем, кто прибыл к ним.
А Клэр был неподвижен. Он смотрел на лицо, которое так хорошо знал, которое теперь было ужасно истерзанным. Пол поежился — или тело в его руках? Или он сам дрожал, сдерживая эмоции?
Кулон сиял под изорванной рубашкой Клэра. Людо посмотрел на эту искру, его губы снова задвигались. Кулон вспыхнул, и нервы Клэра вспыхнули.
Он был целым. Он удивительно выжил, пострадали лишь вещи.
— Людо…
— Стрига… — неаполитанец вздохнул, Клэр склонился, всхлипывая без логики.
«Нет. Нет, нет, нет…».
Возражения не помогали, как и дедукция. Ментат закрыл глаза.
Он не хотел видеть.
Раздался звук. Низкий, как лезвие во влажном воздухе. Шум толпы пропал, словно опустили невидимую штору. Кулон издал высокие ноты, и сладкий запах возник среди вони.
Клэр не смотрел. Он склонился над телом, что было еще тяжелее. Тишина давила тьмой меж звезд, и когда его нашли, он уже не плакал.
Глава четвертая
Немного порядка
Это было жутко и кроваво.
Когда Эмма слезла с коня, ее утреннее платье испортилось. Микал поймал ее. Узкая улица была с толпой, каретами и дымом, а еще полицейские дули в свистки, не делая ничего полезного.
Помочь тут могла только волшебница, и Эмма Бэннон пошла вперед. Кулон звал ее волнами, и она не знала, почему он привел ее сюда. Значит, Клэр был где-то в этом хаосе и нуждался в ее помощи. Она не видела его пару недель, но это было нормально, ведь он был на задании.
Туман днем был не так плох, бледно-желтый и просто неприятный, а не удушающий. Но чаша Лондиния кипела, словно она отсутствовала годы. Или она просто отвыкла от людных улиц с криками.
Немного тишины. С ее губ сорвались чары с эфирной силой, украшения на ней вспыхнули, она использовала накопленную силу. Крики людей и техники резко пропали. Она могла пройти к дверям Клеркволда, но они были только приоткрыты, и поток людей убегал оттуда от какой-то катастрофы.
Эмма замерла, а толпа отпрянула, поняв, что тут ребенок магии, еще и недовольный. Микал был у ее плеча, точно уже позаботился о лошадях. Она пошла, вытянув руки, сжимая пальцы в пустом воздухе.
Она потянула, ноты вырвались из горла, потратили еще немного магии. Двери распахнулись, куски дерева отлетели в воздух, дымящиеся части упали на толпу.
Поток людей ускорился по лестнице, их пронзительные крики пропадали под покровом тишины, который Эмма бросила на улицу. Она расплела первый узел заклинания, он сам вернулся на место в этой части Лондиния.
Она подхватила юбки, вдруг поняв, что находится на улице без перчаток, шали и шляпки. Знакомое раздражение из-за неопрятного вида поднялось в ней.
Сбежавшие, опаленные и в дыму — Клэр проводил там эксперименты? — пропускали ее, пока она шла по каменным ступеням, как река расступалась вокруг камня.
Кулон слабо тянул ее, то, что произошло, уже заканчивалось. Носитель был еще жив, и больше она ничего не ощущала.
«Людо охраняет его. И у него… Камень».
Она отогнала мысль. Почему ей захотелось вспомнить об этом? Это всем им дорого обошлось.
Дым был гадким, ощущался запах гари. Что за катастрофа тут произошла? Ей стоило следить за делами, которыми он занят.
Теперь ругать себя не было смысла.
Микал коснулся ее плеча. Он указал на другие двери, натертые маслом и почерневшие. Стены были в гербах Генриха Убийцы жен. Конечно, мужчина гордился собой, мог соперничать с Главными в самооценке. Хорошо, что правящий дух не поселился в сосуде с магией. Иначе от империи могли бы остаться дымящиеся руины.
Разбить почерневшее дерево было мигом работы, и брешь стала больше, в нее побежали люди, обезумевшие от дыма. Она беспечно тратила силы, не переживая.
