– Девочки с такими ножками всегда причиняют беспокойства! Держу пари, она замешана в нашем убийстве…
Мейсон пожал плечами.
– Вы не можете доказать это без меня, парни, – бодро ответил он. – Я получил гонорар за попытку «раскрутить» Пэттона. Теперь он мертв, и мне не придется больше им заниматься. Вы можете проверить все мои отчеты, связавшись с Манчестером… Вы бы лучше, вообще-то говоря, присмотрели за этим доктором Дорэем. Когда дело попадет в газеты, Дорэй решит, что его здесь ничто не держит, и укатит назад в Кловердаль.
– Я думал, он приехал за девчонкой, – сказал Райкер.
– Неужели? – поднял брови Мейсон.
– Разве вы не так выразились?
– Не думаю.
– А у меня создалось такое впечатление…
Мейсон вздохнул и, приложив руку к сердцу, сказал:
– Парни, вы ничего не сможете доказать без меня. Я рассказал вам все, что знаю, не нарушая, конечно, профессиональной тайны. Вы можете сидеть тут сколько угодно, но больше у меня для вас ничего нет!..
Райкер засмеялся и встал. Джонсон, помедлив, тоже поднялся, отодвинув кресло.
– Вы можете выйти здесь, – посоветовал им Мейсон, открывая дверь в коридор. И чем дальше отходили они от кабинета, тем неотчетливее различал Мейсон их отдаляющиеся шаги. Он захлопнул замок, подошел к двери, ведущей в приемную, открыл ее и, посмотрев на Деллу Стрит, улыбнулся ей.
– Что случилось, шеф? – хрипло спросила она.
– Убит Пэттон.
– Перед тем, как вы туда поехали, или после?
– Передо мной. Если бы его убили после, я был бы замешан…
– А сейчас?
Он покачал головой, сел на край стола, вздохнул и раздельно сказал:
– Этого я не знаю.
Она подошла к нему и положила свою руку на его крупную кисть.
– Вы можете мне рассказать? – грудным голосом спросила она.
– Перед тем как ты пришла сюда, мне позвонил Пол Дрейк и дал адрес Пэттона. Это на Мапл-авеню. Я поехал туда. Дрейк тронулся минут через пять после меня. У здания я заметил симпатичную бабенку, она как раз выходила. На ней были белое пальто, белая шляпка и белые полусапожки. А глаза под цвет фиалок – и такие испуганные! Я обратил на нее внимание, поскольку она выглядела виноватой и до смерти напуганной. Потом я поднялся, постучал к Пэттону, мне никто не ответил. Позвонил – ничего. Я подергал ручку, и дверь открылась.
Он замолчал, чуть подавшись вперед, а Делла мягко и успокаивающе слегка погладила его руку.
– Ну? – спросила она.
– Я вошел, – продолжал он. – Что-то показалось мне подозрительным. Это была гостиная. На столе лежали шляпа, трость и перчатки. Я заметил это через замочную скважину еще перед тем, как вошел. Поэтому я и подумал, что кто-то дома…
– Зачем вы туда вошли?
– Мне нужен был Пэттон. Он не отвечал ни на стук, ни на звонок и тем не менее находился дома… Я подумал: мало ли что…
– Продолжайте.
– В гостиной никого не было, но, когда я вошел в спальню, там на полу лежал Пэттон, мертвый. Его ударили большим разделочным ножом. Грязная работа.
– А как? – спросила Делла Стрит.
– Смерть наступила мгновенно, да, огромное отверстие, прямо в области сердца.
С ужасом, отразившимся в карих глазах, она тем не менее спокойно произнесла:
– Да, могу себе представить… И что потом?
– В другой комнате на полу я увидел кожаную дубинку.
– Но если его убили ножом, зачем тогда дубинка?
– Сам не могу понять. Все это странно.
– Вы известили полицию? – спросила девушка.
– Это сыграло бы против меня. Я стер отпечатки своих пальцев с дверных ручек. Я знал, что Пол Дрейк приедет минут через пять, и хотел уступить Дрейку, как профессионалу, возможность первым обнаружить тело. Я знал, что он сообщит полиции. Как только вышел из номера, я услышал, что открылся лифт и раздались голоса: женский повествовал о какой-то девушке, которая закатила в ванной комнате убитого истерику. И, судя по обращениям женщины, я понял, что она идет с полицейским. Я сразу сообразил, что может выйти. Меня увидят у номера, где убит человек, и, как бы я ни излагал всю историю, мне никогда не поверили бы. Не то что меня обвинили бы в этом убийстве, но быстро склеили бы версию, что один из моих клиентов убил, потом позвонил мне, а я скрыл доказательства или что-то в этом роде. Я представил, что люди, которые мне доверяют и которыми я занимался, могут быть замешаны в этом… После того как фараон увидел бы меня или выходящим из номера, или стоящим возле него, я никогда не смог бы защищать кого-либо, обвиняемого в убийстве, потому что судья все время держал бы в голове мой, хоть и недоказанный, сговор с клиентом.
