— Постарайтесь не подраться за столом. Наша хозяйка такого не одобрит, — Клэр тяжко вздохнул и посмотрел на газеты. Есть он не хотел.
— Боже правы, — мисс Бэннон сделала ее глоточек чая. — Есть в этом доме те, кого вы не вывели из себя, Вэнс?
Это было объявлением войны, по мнению Клэра. Вэнс сделал вид, что не заметил.
— Мистер Клэр, наверное. И, уверен, есть пара слуг, что меня не видела. Какие новости, старина?
«Мне надоедает твоя фамильярность», — но Клэр отогнал раздражение. Оно не помогло бы.
— Мистер Моррис пал жертвой своего творения, так что мы вынуждены продолжить эксперименты. Его бумаги и детали его экспериментов… мисс Бэннон, у нас ведь этого нет?
— У меня есть догадки, где их можно найти, — тон мисс Бэннон стал чуть холоднее. — Надеюсь, тот, у кого они, еще не покинул берега Англии, или я буду раздосадована необходимостью путешествия. Я требую всей информации о природе заболевания. Может, это еще можно исцелить.
— Я был бы рад, — Клэр закрыл «Таймс» и открыл «Курьера», у которого было жуткое качество бумаги, неприятные формы букв, но там хорошо описывались страдания низших классов. — Признаюсь, мисс Бэннон, я уже не так оптимистичен.
Глава двадцать шестая
Любой подарок
Саффрон-Хилл бесцветно горбился под утренней моросью. Эмма ощущала себя так же подавленно, ее силуэт размывал легкий морок — просто размазывал, когда на нее пытались смотреть, чтобы ее одежда не бросалась в глаза. Микал рядом с ней был неподвижен, разглядывал конец улицы, где она соединялась с Филд-Лейн, и грязь страшнее было сложно найти даже в Лондинии.
В левой руке Эммы был обрывок тонкой серебряной цепочки. В ее звеньях запуталась прядь жестких темных волос. Маленький медный амулет рядом напоминал двуликое божество Индаса, одно из многих, у которого не совпадали интересы и принципы.
«Они готовы, слуги Британии — эксперты принципа разделять и властвовать. Мы делали так со времен Золотой Бесс, и раньше. Мы научились хорошо, но эти уроки плохо применяем».
Какой инстинкт заставил ее тихо забрать кусок цепочки, который она нашла затерявшимся в большой лиловой кровати Левеллина Гвинфуда давним летним утром? Их отношения умерли из-за некой французской «актрисы». Эмма не хотела делиться, но и терпеть ложь не собиралась. Проститутку пронзил нож ее «менеджера» — Эмма считала себя невиновной и обвинения не принимала. Она даже почти хотела простить.
Она не была провидицей, и хозяин цепочки — и темных волос, что запутались в ней — удивил ее. Она думала, что Ллев был католиком во всем, так что она тихо покинула его дом и вернулась к себе с дешевой цепочкой, горящей в ее кармане.
И она никогда больше не принимала его и не искала его общества. До дела, когда они пересеклись с Клэром, и до… да.
Любой идиот с эфирным талантом умел применять симпатию. Старина Ким даже не будет насторожен. Она никому не говорила об этой мелочи. Ким, наверное, думал, что лорд Селвит оставил себе обрывок на память, а Ллев мог даже не знать, что его шалость была раскрыта, и доказательство очутилось в ее ладонях.
Она крепко сжимала его, кулак в перчатке был еще и перевязан бережно Микалом шелковым платком. Это не должно ослабить связь симпатии. Она не хотела переходить к кровавым и утомительным методам поиска.
Дети с серыми лицами в бесцветных лохмотьях сидели в тенях, эфир тут был густым от страданий. В Уайтчепле было много гнева, но этот уголок Лондиния свой запал давно растерял, остался только пепел безнадежности. Чудесное место для волшебника, чтобы скрыться, но эфирный вес на нервах потом сказывался.
Если у него еще остались нервы.
Цепочка и амулет гудели живой магией, она уловила ритм, горло заполнил странный шепот с тяжелым акцентом в нескольких местах. Это была песня специй и благовоний, пыли Индаса среди дыма, и она чуть не отвлеклась, подумав, что Микал может ее узнать.
Она ждала. Терпение было необходимым, хотя осознание, что ценное время уходит, трепало ее нервы. Клэр плохо выглядел утром, бледный и влажный, но кто бы не был поражен, столкнувшись с этим? И с противным профессором искусства.
Мужчина выглядел гадко, его ухмылка была знакомой, особенно после недавнего визита Эммы в Уайтчепл, где она заглянула за темный занавес, прикрывающий воспоминания до Коллегии. Она не любила их, старалась держать как можно дальше.
