Но их не было. Может, ее и оставшийся Щит тоже ждала смерть.
«Как странно, — ее щеки были мокрыми, хотя они еще не летели. — Я не верю, что Микала можно убить».
То, что волшебник не понимал, было слабостью. Думать о невозможном было их призванием, фантазия лежала в основе и интуиция, и потеря этого могла быть для примы хуже любой смерти.
Микал завопил, кучер отскочил легко, как листик. Задняя часть колесницы закрылась, работали механизмы. Большие двери перед ними открылись, и вечерний свет обжег нежные глаза Эммы за кожей и стеклом очков. Они были ужасными, но отгоняли свет.
Колеса скрипели, грифоны взлетали. Полоса взлета была из голубого камня с чарами, на нем были следы когтей поколений грифонов и колес, ее склон был к грязному небу Лондиния.
Эмма зажмурилась. Колесница дрогнула, и она ощутила, как Микал на миг ослабил физическую и психическую хватку на зверях.
Движение. Ремешки впивались, звери бросились, и колеса катились по камню, а двери — снаружи еще были следы гражданской войны и правления ужасом Крамвилля — едва успели закончить скрипеть, как грифоны вылетели в небо с грузом. Колеса и шестеренки тихо крутились в воздухе, стало холодно так быстро, что дыхание Эммы было кристалликами льда перед ней. Ее желудок остался позади, пытался догнать, ее пальцы сжимали лодыжку Микала.
«Нет, я не верю в его смертность. Но я боюсь».
Глава семнадцатая
Процесс открытия
— Мы не будем пытать его. Почему я должен повторять? — Клэр проверил узел. Ошибиться с их гостем нельзя было.
— Он это заслужил, mentale. Палец. Хоть мизинчик за честь Людо.
— Я тебя слышу вообще-то, — под повязкой было сложно понять выражение лица Вэнса, но это было поблажкой в сторону Валентинелли, а не попыткой помешать Вэнсу понять, в какой части Лондиния они были.
— Хорошо, — Людовико не переживал. Он прижал к щеке Вэнса острый и чуть изогнутый кинжал.
Обыск преступника выявил пару интересных вещей. Одна особенно привлекла внимание Клэра, и он спрятал маленькую статую из голубого камня в ящик, намеренно шумя. Не было смысла обманывать.
— Верни это в музей, Клэр, — Вэнс не дрогнул. Его тон был таким, будто он пил чай, а не сидел с лезвием у плоти. — Знак доброй веры, да?
— Людо, неси свои инструменты, — он звучал вяло и ощущал себя так же. Ему предстояло делать ужасный выбор. — Они могут не потребоваться, но лучше подготовиться, да?
— Си, — неаполитанец был невероятно счастлив. — Без меня не начинай, mentale.
— И не подумал бы, — он посмотрел, как Валентинелли вышел из кабинета, закрыл ее тихо и развязал повязку. — Прошу прощения, сэр. Он… очень старательный.
— Но полезный, — Вэнс открыл глаза. Он осмотрел Клэра с головы до пят, окинул взглядом кабинет, что мисс Бэннон открыла для Клэра.
Каменные стены могли выстоять, если эксперимент пойдет не так, они были серыми, гладкими и с чарами. Комната была в конце длинной лестницы, Клэр подозревал, что мисс Бэннон пыталась его так успокоить. Крыша была с тяжелыми балками и достаточно высоко, чтобы с них висеть, хотя Клэр еще не начал заполнять крюки.
Столы были тяжелыми, их могли взять из лавки мясника, хоть они и выглядели чисто, ряды перегонных кубов и прочих приборов усеивали их поверхности и сияли. Старые приборы Клэра не казались жалкими рядом с этими новыми, но разница между ними заметна была. Два больших комода стояли рядом, готовые принять вещи. Стол стоял у угла, чтобы Клэр видел дверь, когда писал. Он был тяжелым и дубовым, устроил бы даже самого придирчивого ментата.
— Очень полезный, — согласился Клэр. Он был рад заключениям, что Вэнс сделает из кабинета. — Надеюсь, и вы будете полезным.
— Иначе неаполитанский принц поработает со мной? Плохо это, старик, — Вэнс все равно улыбался. Его глаза были бодрыми и ореховыми, усы подрагивали, пока он разглядывал комнату.
— Почти так же плохо, как отравлять приманку, — Клэр скрестил руки, прижался бедром к столу, разглядывая гостя. Он старался не трогать карман. — Или финансирование пропавшего Морриса.
— Я его не финансировал, — Вэнс ощетинился, прищурился. Призрак цвета появился на бритых щеках. — Он хотел позвать моих товарищей поработать. Но это не выгодно, как только я понял, что он задумал…
