Ришель вздохнула.
— Лиз, ты же знаешь, печатать я не умею, — пожаловалась она. — И опять мне, наверное, придется копаться в скучных старых вырезках, раскладывая их по полкам или еще что-нибудь в этом роде. Всегда мне достается самая противная работа.
Это была такая наглая ложь, что мы все возмущенно уставились на нее. Она опять вздохнула.
— Ну уж ладно. Все равно ничего другого пока нет. А мне нужны деньги. Так что я, пожалуй, тоже — за.
Я кивнула, и мы все встали, чтобы идти. Ришель огляделась, ища свою сумку.
— Послушайте, — сказала она, вновь оборачиваясь к нам. — А кто такой этот Эбнер Кейн?
* * *
На следующий день после уроков мы отправились к Эбнеру Кейну. Мы уже, конечно, успели объяснить Ришель, кто он такой, и теперь она жаждала с ним познакомиться. В основном из-за двух его книжек — «Темные замыслы» и «Я помню Грейс», по которым были сняты фильмы.
Ришель только тем и занимается, что постоянно листает журналы. А на книги у нее времени не остается, за исключением обязательной литературы — того, что задают в школе, тут уж ничего не поделаешь. По ее мнению, читать книги скучно, потому что они слишком длинные. И потом, в них нет ни цветных фотографий, ни полезных советов о том, как улучшить свою внешность. Поэтому, когда Том растолковывал ей про Эбнера Кейна, она сначала слушала его с отсутствующим взглядом. Но фильмы — это, конечно, другое дело. И стоило ему только упомянуть о «Темных замыслах» и «Я помню Грейс», как ее затуманенный взор прояснился, в глазах мелькнул заинтересованный огонек.
— Неужели? Значит, он и фильмы делает? — воскликнула она. — Это здорово!
— Не совсем так. На самом деле он не «делает» фильмы, — объяснила я. — Он пишет книги, а потом у него кто-нибудь покупает права на экранизацию и снимает фильм.
— Вот уж кто по-настоящему богат, — радостно закивала Ришель. — Да, это здорово!
Я не могу сказать, что Ришель — дурочка. Нет, она вовсе не глупа. Мы с ней дружим с детского сада, и кому как не мне это знать. Просто она не очень обращает внимание на то, что происходит вокруг. Замечает только, кто во что одет. И ее голова обычно работает только в одном направлении. О чем бы ни шла речь, первая ее мысль — а как это скажется на ней, Ришель?
Я искоса поглядывала на нее, когда мы шли по Крейгенд-роуд, разыскивая дом Эбнера Кейна. Ришель всегда очень заботится о своем внешнем виде, но сегодня прямо-таки превзошла себя. На ней были лучшие джинсы, любимый, небесно-голубого цвета, свитер, новая куртка и ботинки. Ее голубые глаза сияли. Волосы золотым облаком развевались за плечами. Ришель была во всеоружии — она шла знакомиться с богатым человеком, который делает фильмы. Именно такие люди вызывают у нее особый интерес.
Поэтому нетрудно понять ее разочарование, когда я остановилась перед заросшим сорняками палисадником, за которым виднелся узкий обшарпанный фасад высокого дома.
— Этот? Ты уверена? — с сомнением протянула она.
— По крайней мере, этот номер дома он назвал мне по телефону, — ответила я. — Во всяком случае, так у меня записано. Может, я не расслышала.
Если честно, я и сама была порядком разочарована. Мой дом тоже стоит на Крейгенд-роуд, только ближе к парку. И Крейгенд-роуд входит в мой участок по разноске газет. Так что этот дом я знала и раньше — много раз приносила туда «Перо», просовывая свернутую газету через прутья калитки. В соседнем доме живет огромная псина, которая всегда выскакивает, как сумасшедшая, начинает лаять и кидаться на калитку, будто хочет меня сожрать. Xopошо еще, что в этот день ее не было поблизости.
Я помню, как на этом доме появилась табличка «Продается» и как потом, несколькими месяцами позже, ее сменила надпись «Продано». Но я никогда не обращала внимания на номер дома. Поэтому, когда Эбнер Кейн продиктовал свой адрес, мне и в голову не пришло, что это тот самый дом. Я просто не могла себе представить, что он живет в таком месте.
Мне не оставалось ничего другого, как нажать на ручку калитки и открыть ее, насколько это позволяли торчащие ветки куста. Ребята протиснулись вслед за мной в узкую щель и остановились на дорожке, ведущей к парадной двери. Она была грязной, заросшей мхом и травой, под которыми все-таки можно было разглядеть выложенную красивым узором плитку.
