- Это может стоить вам сломанной челюсти, - холодно продолжал Мейсон. - Но вопрос в другом: что от этого выиграет ваша жена? Вы даете повод газетчикам для того, чтобы расписать... наши недоразумения.
- Они и так все распишут.
- Нет, не осмелятся. Они не осмелятся печатать живописные подробности, если вы не сообщите им главное, к чему они уж добавят все, что в голову взбредет. Так что прошу спокойно сесть в кресло и рассказать мне обо всем. Не согласны - будьте любезны убраться отсюда и не мешать мне расхлебывать эту кашу одному!
Гарвин шагнул было к столу адвоката, нерешительно остановился, заметив в глазах Мейсона холодный блеск, отступил в сторону и прислонился к углу его большого стола.
- Дон работала в Лас-Вегасе, - сказал он сердито, - была знакома с Кассельманом и...
- Как я понимаю, Дон - ваша жена?
- Да. Дон Джойс. Так вот, этот Кассельман со всеми искал знакомства. Девушкам, которые занимаются такой работой, как у Дон, всегда нужны истинные друзья. Туристы приезжают и уезжают... Каждый готов позариться на лакомый кусочек... Одно у них на уме. Кассельман был из местных. Он относился к ней хорошо, ну... и нравился ей.
- Они встречались?
- По-видимому.
- Она знала, что он здесь, в городе?
- Да. После того, как в газетах появилось сообщение о нашей женитьбе... Ну, Кассельман позвонил, просто из вежливости, и поздравил.
- В этом нет ничего плохого, - заметил Мейсон.
- Черт, дело в том, что полиция нашла в квартире Кассельмана записную книжку с номером телефона Дон и установила, что у Дон имеется номер его телефона.
- Больше ничего?
- Во вторник вечером, когда Кассельман был убит, - продолжал Гарвин, мне нужно было уйти из дому, чтобы встретиться с одним оптовиком, у которого я собирался купить сразу двадцать машин. Его дела шли не блестяще, поэтому он решил продать свои машины, а вырученные деньги вложить в новое предприятие. Сделка для меня была выгодной, и я не хотел упускать этой возможности.
Вы условились о встрече?
- Да.
- В котором часу?
- Пусть это вас не волнует, - снова рассердился Гарвин. - У меня железное алиби.
- Револьвер взяли с собой?
- Нет. Он остался в ящике письменного стола.
- Ясно. А где в это время находилась ваша жена?
- Там, где полагается жене в такое время, - дома, ждала меня. Она, правда, дулась на меня за то, что в наш медовый месяц я бегаю по делам.
- Когда вы вернулись, она была дома?
- Разумеется.
- В котором часу вы вернулись?
- Примерно в десять. Точно не помню. Было довольно поздно.
- Все это время ваш револьвер лежал у вас в конторе?
- Да. Когда я отправился домой, то вынул его из ящика и взял с собой.
- А у вашей жены есть ключ от конторы? Гарвин заколебался.
- Так как же? - повторил свой вопрос Мейсон. - Есть или нет?
- К несчастью, есть. Но она им никогда не пользовалась. Бросьте, Мейсон. Повторяю - она сидела дома!
- Хорошо, пусть будет так.
- Вся загвоздка в том, что она не может это доказать.
- И не надо, - сказал Мейсон. - Тот, кто предъявит ей обвинение, пусть докажет, что ее не было дома.
- Да, это так, но есть одно осложнение...
- Какое?
- В тот вечер я звонил домой, но, видимо, набрал не правильный номер никто не ответил...
- Совсем необязательно об этом сообщать кому-нибудь, - заметил адвокат.
- Это касалось нашей сделки. Понимаете, во время разговора с этим человеком понадобились кое-какие цифры касательно моих счетов. Они указаны в записной книжке, которую, как мне казалось, я прихватил с собой, но она осталась дома на туалетном столике.
Тогда вы позвонили жене?
- Да.
- Никто не ответил?
Гарвин молча кивнул, потом повторил:
- Скорее всего, попал не туда.
- Вы звонили только раз?
- Нет. Дважды.
- И опять никто не ответил?
- Никто.
- Сколько времени прошло между звонками?
- Минут пять - десять. Поймите, Мейсон, я переехал на эту квартиру всего две недели назад, так что легко мог перепутать цифры. Это однозначно, потому что Дон наверняка была дома. Она не из тех, кто способен лгать. У нее есть одна отличительная черта всегда режет правду в глаза.
- Тот человек, с которым вы встречались, знал, что вы звоните домой?
