— Господин маркиз, как я могу выразить вам свою признательность?
Он вспомнил о другой фаворитке; в минуту опасности она тоже называла его господином маркизом.
— Мне бы хотелось, сударыня, чтобы вы помнили обо мне как о верном и преданном слуге короля, — ответил он.
— Я буду просить Небо, сударь, чтобы мне довелось вновь прибегнуть к вашей помощи.
— И вы не встретите отказа.
Попросив его немного подождать, она удалилась и, вскоре вернувшись, протянула ему маленькую золотую табакерку, украшенную замысловатым орнаментом; на крышке красовался миниатюрный портрет Людовика XV.
— Вот все, чем бедная женщина может выразить вам свою признательность.
Кланяясь, он усмехнулся про себя, услышав, как графиня, чье поистине колоссальное состояние он только что увеличил на пять бесценных алмазов, последнее свидетельство привязанности старого любовника, говорит о своей бедности.
— Сударыня, надеюсь, вы не усомнитесь, что этот подарок я всегда буду носить с собой.
Поклонившись обеим женщинам, он, сгорая от нетерпения, помчался в Париж. Пора наконец покарать преступление и предательство, плетущие вокруг него свои сети. Он поразит гидру, чьи когти терзали его с самой гибели Жюли. Как солнце рассеивает тени, так свет и справедливость сдернут маски с виновных. Солнечные лучи заполнили кузов кареты, придав покрывавшему скамьи старому потертому бархату муаровый блеск. В дни, когда прежнее царствование окончательно ушло в прошлое, а новое еще только набирало силу, он неожиданно ощутил себя счастливым и свободным от печалей и страхов.
В природе каждое явление — запутанный клубок…
Нет ничего беспримесного, ничего обособленного.
Шамфор (Пер. Ю.Б. Корнеева и Э.Л. Линецкой)
Воскресенье, 15 мая 1774 года
Ночной сон без сновидений восстановил силы Николя и вернул ему ясность разума. Вместе с Марион и Пуатвеном он отправился к мессе в церковь Сент-Эсташ и с удовольствием вслушивался в умиротворяющие слова молитв и песнопений. Вокруг струился аромат благовоний, воскуряемых, дабы почтить Господа, а также чтобы в наступивший период майских гроз рассеять ядовитые испарения, проистекавшие из часовни, где продолжали хоронить жителей прихода. В этой часовне несколько лет назад он присутствовал на похоронах композитора Рамо; он думал, что там же похоронят и маркизу де Помпадур, которую крестили в этой церкви. Сообразив, что мысли его унеслись слишком далеко, он, по привычке, укоренившейся еще с коллежа, укорил себя за рассеянность и принялся читать молитву, а потом попросил Небо помочь ему добиться правосудия. С кафедры зачитали пастырское послание архиепископа Парижского о смерти короля, завершившееся красочным слащавым рассказом о благородном поступке дофина, приказавшего раздать милостыню бедным, дабы они помолились Господу за продление дней его деда. По толпе прихожан пробежал ревностный шепот.
Вернувшись на улицу Монмартр и почувствовав запах горячего хлеба, исходящий из булочной, он понял, что ужасно голоден, и вспомнил, что вчера не ужинал. Вольнодумица Катрина всегда скептически относилась к мессам и прочим церковным обрядам; вот и сейчас она встречала их в дверях, уперев руки в бока и насмешливо улыбаясь. Ее небрежение религиозными обязанностями приводило в отчаяние старую Марион, безуспешно пытавшуюся вернуть бывшую маркитантку в лоно Церкви, что, впрочем, не мешало ей любить Катрину как дочь, посланную ей Господом на старости лет. Николя устроился за столом перед большой плошкой дымящегося шоколада и целой горой бриошей.
Несмотря на священный характер воскресного дня, он решил отправиться в Шатле и изучить полицейские записи, сравнить их со своими заметками из черной записной книжечки и попытаться отыскать незримую нить, соединявшую между собой разрозненные на первый взгляд события. Хотя воздух вновь стал наливаться влагой, он пошел пешком, по дороге поздравив себя с тем, что надел светлый фрак из легкой бумазеи и теперь не будет ходить весь день мокрый от пота; когда на улице становилось тепло, он старался одеваться как можно легче. Папаша Мари встретил его без всякого удивления: он давно привык к неожиданным появлениям своих начальников. В дежурной части Николя с радостью обнаружил Бурдо, корпевшего над отчетом.
