Переночевав в палатке у замка, Борис отправился дальше на север. Внизу показалась небольшая деревушка Вышное. С холма было хорошо видно, как вокруг ходили зомби. Боря приметил дом на отшибе и, обойдя деревню, приблизился к избе. Зараженных рядом не было. Он полежал еще какое-то время в кустах, прислушиваясь: вроде никого. Стараясь не шуметь, подошел к окну и заглянул: внутри тоже тишина и дверь открыта — можно заходить. Ружье — за спину. В руку — меч. Он решил сменить боевую тяпку на более мощное и хорошо показавшее себя оружие. Боря юркнул внутрь и задвинул засов. В первой комнате — никого. Приоткрыл вторую и чуть не выронил клинок из рук: посередине спальни висел человек! — молодой парень с вздувшейся синей головой, вываленным языком, похожим на протухшую ливерную колбасу. Вокруг кружили мухи, словно наэлектризованное поле. Борис хотел уже закрыть дверь, но в глаза бросился лист бумаги, лежащий на столе. Он подобрал и стал читать:
«Я так больше не могу. Она сводит меня с ума: стоит и смотрит, стоит и смотрит все время! Даже сейчас, когда пишу — она смотрит на меня через окно. Я так больше не могу. Не могу! Почему я не стал таким как она? Почему я должен это терпеть? Всегда я остаюсь в стороне. Если что-то случается, то только со мной. Всегда я крайний. И сейчас, все стали такими, а я остался прежним. Не хочу! Хватит! Я буду как все. Я иду, Мария. Смотри, это для тебя!»
Борис поднял глаза и подпрыгнул: за окном стояла девушка! — она, Мария! Грязные спутанные волосы, черные глаза и окровавленный рот. Зомбачка зашипела — Боря отпрянул. Скомкал листок бумаги, швырнул в печь и вышел, закрыв дверь в спальню. Прислушался: похоже, зараженная осталась стоять у окна. Ну и хорошо. Он вышел на улицу и, пригибаясь к земле, засеменил в горку. Из головы не выходил повешенный. Он не заразился, ему повезло, но этот придурок даже не попытался бороться за свою жизнь, мало того, он жалел, что не стал зомби как все, жалел, что ему выпал шанс самому решать свою судьбу. Как же это глупо. Если человечество оклемается, то такие люди просто исчезнут: выживает сильнейший — теория эволюции, е-мое.
Когда кусты скрыли Борю из виду, внизу в деревне отчетливо затарахтел автомобильный двигатель — машина! Люди! Заверещали зомби. Послышались выстрелы. Борис было побежал, но вовремя опомнился: они могут принять его за одного из зараженных или… это могут быть бандиты. Сейчас настало их время: волчьи законы. Он попятился обратно под защиту деревьев, обошел стороной злополучный дом и заполз в куст на пригорке. Отсюда хорошо была видна вся деревня. Машина — белая Нива — стояла у сарая, вокруг валялись десяток убитых зомби, но людей видно не было: похоже, они сидели внутри. Взревел мотор и автомобиль покатил по дороге на северо-запад. Борис взглянул в бинокль, но разглядеть что-либо в запыленное заднее стекло было совершенно невозможно. Кто были эти стрелки? Мирные или бандиты: неизвестно. Но ясно одно: они вооружены и опасны. Когда машина скрылась за поворотом, Борис поднялся, поправил рюкзак и зашагал по дороге на север.
— Зачем Ты, Господи, призвал меня на берег? — тщедушный священник пригладил жидкую бороденку. — Иль то я переборщил вчера с причащением, и разум мой сатана похитил?
Отец Федор огляделся: северо-западная окраина Черногорска. Чего это он сюда забрел? Да без машины? Он залез под рясу в карман трико — пусто: ни телефона, ни ключей, ни денег, только тряпка и какой-то карандаш — выкинул. Придется топать до храма пешком. Священник вздохнул, перекрестился.
— Прости, Господи, — быстро проговорил он и пошел вдоль берега, помышляя о скорейшем причащении. — Тако чтоб нечисть не измывалась над телом, посылая болезнию головную, — проговорил он, убегая от наплывающей волны.
Сзади раздался рык — священник подпрыгнул, крестясь.
— Вот, черт! Прости, Господи. Ты чего рычишь, окаянный? — крикнул он грязному рабочему, бегущему со стороны дороги.
